– А выглядишь на тринадцать.

– Преувеличиваешь.

– Разве что чуть-чуть.

– Я еще вырасту.

– Не сомневаюсь. Имя настоящее?

– А какое же еще? Показать ученический билет?

– Верю. А ученический лучше порви.

– Зачем?

– Тут он тебе точно не пригодится. Да и нехорошо, если другие узнают о настоящем имени.

– Настоящем имени?

– Ну да, тут почти все суеверные до смешного, из-за этого нового человека приходится как бы крестить по обычаю Улья. Вот так я и стал Каратом. С женщинами проще, ведь их меньше, у них вроде льготы, могут сами себе новые имена выбирать. Потому Наташек и Машек не увидишь, сплошь всякая экзотика, часто до уморительного доходит, как только не извращаются при выборе – тут тебе и Шахерезады, и Нефертити, а уж Клеопатры и Мессалины стаями бродят.

– Я не суеверная.

– Я тоже.

– Тогда почему ты заговорил о смене имени?

– А давай не будем его менять? Диана – и так не сказать, чтобы распространенное. Все будут думать, что новое выбрала. А ты просто не говори ничего никому, один я знать буду, а я – могила. Диана, и все.

– Как скажешь. Мы остановились только ради имени?

– Вообще-то не совсем.

Карат достал туго свернутый пакет, развернул, извлек из него узелок из носового платка Рэма, а уже оттуда достал один из пяти хранившихся там белых шариков. Показал девочке:

– Здесь это называют белой жемчужиной. Волшебное средство, может многое, никто не знает все его тайны, но кое-что известно. Если дать такой шарик не иммунному новичку до того, как он потеряет разум, это сделает его иммунным.

– Так у тебя все это время было лекарство от заражения?! Почему сразу не сказал?! Специально пугал?!