– Лысенко, какое у вас воинское звание?

– Подполковник.

– А что за часть? Род войск?

– На территории располагается отдельный батальон химзащиты с приданной ему отдельной ротой химразведки.

– Ну ничего себе. И зачем в одном месте столько химиков?

– Не понял вопрос?

– Почему только части химической защиты, сами по себе, без пехоты и без танков?

– Так ведь город такой. Производства всякие. Авария случилась тридцать лет назад, много жертв среди гражданских. А все по бестолковости. Ну а чего еще ждать от штатских? После этого нас сюда и поставили. Если что, мы первые удар примем, не допустим бардака.

Карат приуныл. Мало того, что в части оказалось в два с половиной раза меньше солдат, чем предполагалось, так это еще и «химики». Не спецназ, или на худой конец мотопехота, а бойцы, которым по роду службы предписано не убивать, а следить за химической и радиационной обстановкой. Ну и защищать других солдат, а также гражданских лиц от поражающих факторов атомного и химического оружия.

А ведь этих людей придется бросать в атаку. Они должны прорваться через периметр муров, расчистив проход для группы. Боевые навыки при таких делах лишними не будут.

Ладно, что имеем, с тем и придется работать. Это все же получше, чем толпу гражданских собирать.

Подавив печальный вздох, Карат продолжил:

– Я видел перед КПП бронетранспортер. Еще такие есть?

– Да, разведывательная химическая машина, двенадцать единиц.

– Пулеметы на них для красоты стоят?

– Почему для красоты? Для выполнения поставленных боевых задач.

– Стрелять могут?

– Это же пулеметы, они только это делать и могут.

– Еще стреляющая техника в части есть?

– Три бронированных разведывательно-дозорных машины, но одна сейчас не на ходу, с неисправным вооружением, и два многоцелевых тягача легкобронированных, на них пулеметы. Есть еще две инженерные машины разграждения и одна командно-штабная машина, но на них только броня, вооружения нет.