– И командир эскадрона Первой конной. А в родной курень – надоело рубить и стрелять, семь лет уже… без передыху.

– Оружие у тебя есть?

– Нет, в реке утопил, и патроны тоже.

– Ну и зря, если ты не врешь и не зарыл ее под приметным дубом. Пошли в Совет! И не вздумай бежать, ты меня знаешь, я не промажу.

Это да, Кирилл редко мазал, как Егор помнил по германской войне.

– Мишатка, я сейчас с дядями пойду, а домой вернусь, как с ними закончу гутарить.

Кирилл за спиной хмыкнул, но ничего не сказал.

– Я ждать буду!

Егор погладил сына по голове и повернулся к выходу со двора. Незваные гости пропустили его вперед и пошли следом. Не доходя десятка шагов до ворот, Егор обернулся – Мишаня смотрел на него, и лицо его кривилось в попытках не заплакать. Он улыбнулся сыну. Махнуть бы рукой, да еще подумают конвоиры, что он на них замахнулся или гранату кинуть собрался… и будет в нем на одну дырку больше. От природы, как говорил один фершал – в нем девять дырок, от немцев – три, от бывших своих еще три, от поляков – одна. Пока хватит.

Хуторской Совет располагался в доме хуторского атамана. Иван Козятин после развала Донской армии в родном хуторе не остался, собрал добро и уехал к родным на Кубань. Во время Вешенского восстания не возвернулся. А позже – кто бы на его месте это сделал при красной власти! Разве что, когда жизнь набрыднет, как Иуде, а самому удавиться что-то мешает. И пойдет он под суд скорый, но не своей рукой.

В хуторском Совете сейчас был только секретарь, парнишка лет семнадцати, которого Егор никак не узнавал. Да, когда он уходил на службу, был этот секретарь сопливой мелюзгой, а сейчас его можно и обвенчать с какой-нибудь девкою. Можно счесть, что «ишшо молодой», а можно и оженить. Батюшка против не будет, если невеста подросла и в недозволенном родстве для венчания не состоит.

Кирилл сказал:

– Колька, давай записывай. Это вот Егор Лощилин, бывший сотник, бывший повстанец и сума переметная, а можно сказать – перекати-поле. Все его прыжки из красных в белые и обратно я даже счесть не смогу.

– Ничего, дядя Кирилл, их будет пять. Садитесь, в ногах правды нет.

Секретарь подвинул к себе лист бумаги и начал писать по неисписанной стороне его.

Егор подумал, что на его стороне будет написано про поимку врага Советской власти, а на исписанной уже – про пьяный дебош или потраву скотом посевов, что случились лет пять-десять назад. Во всякое время свои песни.

Паренек написал начало бумаги и стал спрашивать, а Егор отвечать.

– 1893 года рождения, призван в тринадцатом, в 12-й Донской полк.