– Сейчас ночь? – спросила я Ливви, пытаясь найти взглядом хоть одно окно, чтобы проверить это. – Почему никого нет?
– Теперь здесь живут только сновидцы, а простые рабочие обитают вместе со спящими в Северном терминале. Многих, кто не приносит пользы и плохо работает, Сара выгнала, – объяснил Оливий, и я едва сдержалась, чтобы не уточнить вслух, действительно ли она просто выгнала их. – Теперь, когда у нее есть твоя кровь, она берет только тех, чей дар ей нравится.
выгнала– Сколько человек прибавилось к Прайду? – Ливви призадумался, принявшись загибать пальцы, и я решила упростить ему задачу: – Кто-нибудь особенный есть? Интересный или сильный, как я или Крис.
Я увидела в застывшем лице Оливия тревогу. Он затравленно оглянулся по сторонам и незаметно прижался к моему боку теснее.
– Кшатрий, – шепнул Ливви, и мне пришлось наклониться вперед, чтобы расслышать его. – Новый кшатрий Сары. При нем всегда снайперская винтовка, и он никогда не промахивается.
Сердце у меня в груди замерло. Я не могла поверить, что знаю того, о ком Ливви отзывался таким напуганным, дребезжащим стоном.
– Сара зовет его Захарием, – добавил Ливви чуть погодя. – Он очень злой. Пытался убить Салли…
Я промолчала. Свидетель убийства родной матери, преданный своей единственной любовью и оставленный на растерзание Сары – имел ли он право на то, чтобы злиться? Еще как! Другой вопрос – как унять эту его злость… Но справляться с этим предстояло уже точно не мне.
– Сидеть!
Я действительно чуть не села. Схватив Ливви за шиворот и остановив перед поворотом, я с опаской выглянула из-за угла. Оттуда доносился звонкий, высокий голос, похожий на перезвон колокольчиков.
– Молодец! Хорошая девочка!
Убедившись, что это адресовано не мне, я бесшумно вышла. За тонкой стенкой, отгораживающей от холла старую кушетку, стояла тоненькая девушка. На вид ей было не больше пятнадцати лет. Кучерявые темные волосы падали ей на лоб, закрывая серые глаза. Одетая в розовый спортивный костюм, она игралась с каким-то животным на полу.
Сначала из-за перегородки показалась длинная острая морда, затем – два больших коричневых глаза. Девушка заметила нас с Оливием, но не закричала. Гигантская собака, растянувшаяся у нее в ногах, резко встала. В холке она превосходила даже сенбернара или мастифа, а шкура ее будто была вышита из разноцветных заплаток – рыжий с белым, белый с серым. Пес навострил уши и заскулил, приближаясь. Мой инстинкт самосохранения завопил в неистовой панике.
Собака обошла свою кормилицу, держащую в руках раскрытую пачку печенья, и залаяла. Я только ахнула, когда она вцепилась зубами в край моей кофты и буквально потащила вперед. Я попыталась уцепиться за перегородку, вырываясь, но пес швырнул меня на кушетку. Под пальцами зашелестела чья-то одежда, и я резко села прямо на спящего юношу. Он заворочался, открывая глаза, и посмотрел на меня тем самым брезгливым взглядом, не узнать который было невозможно.