– Подождите! – окликнул девочку Гидеон. Она остановилась, захлопав ресницами. – А что будет с ней?

Он указал копьем на Ферн: она так ни разу и не пошевелилась с тех пор, как я очнулась. Похожая на спящую красавицу, Ферн бродила по безжизненной пустоши, изнемогая от жажды и не понимая, почему далекие скалы не двигаются с места, как и солнце, никогда не меняющее своего положения.

Гён вздохнула, но ответила без сожаления – всего лишь констатировала факт:

– В ней есть мудрость, но нет милосердия. Она не в силах пройти испытание, сколько бы ни пыталась.

Испытание.

– Так вот что это было! – воскликнула я, и девочка понимающе улыбнулась, глядя на меня умными глазами, как будто это я была ребенком, которому приходилось разжевывать очевидное. – Это нужно для того, чтобы войти на территорию вашего ковена? Как зачарованный лес Шамплейн и Нимуэ…

– Да, что-то вроде того, – пробормотала она, вероятно, не разобрав значение слов, которые я произнесла. – Мы не любим чужаков. И мы говорили Ферн не возвращаться, но она никогда не слушает…

– Ферн уже бывала здесь? – спросила я, устремившись следом за Гён к можжевельнику: она шла крохотными, но быстрыми шажками, перебегая с место на место.

– У древа – да, в нашем ковене – нет. Неспособным на прощение нет прохода.

– Что она видит?

– То же, что и ты, только наоборот, – улыбнулась Гён, и я заметила, как странно у нее выступают верхние клыки.

– Хочешь сказать, в ее иллюзиях вешают меня?

– Ага. – Гён снова хихикнула, не обращая внимания, как я поежилась от этой новости. – Но в отличие от тебя она не спешит бросаться тебе на помощь. И смотрит, смотрит, смотрит…

– Почему-то я не удивлена.

– А я вот очень. Редко встретишь душу, до того озлобленную на весь свет, что добровольно выбирает погибель, лишь бы вместе с ней погибли и ее враги. Увези Ферн, – бросила Гён через плечо потерянному Гидеону, мечущемуся между машиной и Ферн. – Чары спадут, когда вы окажетесь далеко. Иначе она так и будет бродить по задворкам собственного разума, пока не умрет.

Гидеон встрепенулся, поднеся к глазам свою метку атташе, обведенную вокруг запястья. Его губы сжались, как и губы Коула: они переглянулись и, обменявшись кивками, тем самым распрощались. Гидеону нельзя было оставлять Ферн здесь, если он сам хотел жить. Я невольно вспомнила ее синеющие губы и сломанные лодыжки, дергающиеся над пропастью… Мне не хватило духу даровать ей такую смерть – лучше уж я принесу ей смерть своими руками, чем позволю Дьяволу взять на себя мою работу. Как бы мне ни хотелось, чтобы все проблемы решились по щелчку пальцев, так никогда не бывает. Даже в магии. За все нужно платить.