– Понимаешь, у нас в конторе кто-то пытался качать права…

– Копер! – одернула его брюнетка.

Тот отмахнулся.

– Вроде бы как в защиту твоего… кореша, ну а ты был в его конторе, когда туда пришли… из частного агентства, вот мы и проверяем… Адрес дал нам шеф, к нему все вопросы.

– Лажанулись вы, люди. Илюха действительно старый мой сламщик, кореш, а насчет остального… Я олень[53], а не сявка, хотя и провел срок на даче[54], фигура[55] у меня всегда при себе, и облома я не люблю. А теперь хиляйте отсюда.

Боевики Белого гуськом потянулись к выходу. «Милиционер» оглянулся на пороге:

– За что сидел-то, олень?

– За торговлю «воздухом», – скривил губы Матвей. – В особо крупных размерах.

«Милиционер» кивнул: он знал, что «воздух» на фене означает «деньги».

После их ухода Матвей прибрал в комнатах и полчаса просидел в ванной под душем, отходя. Проанализировав свое поведение, остался доволен. Его не узнали как «щупача» офиса Шмеля – это раз. Профессионалом рукопашного боя он явно не выглядел – это два. Зато хорошо сыграл роль непрофессионального бандита, получившего «образование» в колонии, – это три. Налетчиков он сбил с толку – это четыре. Пусть проверяют, начальники особняка под Нюренгри подтвердят кому угодно, что у них сидел Матвей Соболев, осужденный за валютные операции на пять лет, и освобожден досрочно «за примерное поведение».

Правда, точила душу тайна: каким образом Горшин отгадал, что ему понадобится пистолет? И главное, каким образом Шмелю удалось так быстро определить адрес конспиративной квартиры, принадлежавшей «Смершу»?

Бусидо[56]

Бусидо[56]

Премьер-министр Михаил Сергеевич Краснорыжин слыл человеком рассудительным и спокойным. Он никогда никуда не спешил, взвешивал каждое свое слово и, казалось, не говорил, а вещал. На самом деле медленно и тяжело говорил он только затем, чтобы скрыть природное косноязычие, но даже при этом проглатывал окончания слов, и понять его иногда было непросто.

Окна громадного кабинета премьера выходили в парк вокруг «черно-белого дома», и видеть подъезжавшие машины он не мог, однако то и дело подходил к распахнутому окну, чтобы глянуть на стену деревьев, скрывавшую паркинг. Премьер ждал гостей и нервничал, потому что они опаздывали.

Был он низкорослым, тучным, широким в плечах и груди, малоподвижным и обликом почти не отличался от снежного человека, каким его изображали карикатуристы. Особенно впечатляло собеседников лицо Михаила Сергеевича, квадратное, с мощными бровями и еще более мощной челюстью, с неожиданно острым носом и тонкими губами. Однако, несмотря на гориллоподобное обличье, был Краснорыжин далеко не дурак, хотя и выплыл к вершинам власти из болота старых партийных связей. К тому же он знал все способы удержания власти и личностью был незаурядной и страшной. Второго такого политика верхние этажи правительства не имели, даже президент вынужден был считаться с его решениями, не рискуя навлечь «гнев народа», а тем более гнев номенклатуры, который мог свободно инспирировать премьер.