Я хотел ее втереть. Под свою кожу. Чтобы она отпечаталась заново в душе, где все выедено тоской.

Я хотел ее убить. За равнодушие к себе. За бессмысленную самоотверженность. За сложность, упрямство и одержимость идеей.

Я хотел ее иссушить. Впитать те слезы и горечь, что уже год бушуют и в моем сердце.

Казалось бы, мы светлые умы, но выходит, что глупые люди. Все это время мы калечили друг друга. А теперь причиняем боль и другим. Поэтому я решил, что как только мы вернемся обратно, я все расскажу Стелле. И будь что будет.

Я не хочу больше ждать. Не хочу снова лгать. Не хочу изображать безразличие к Вивьен, когда каждую часть меня тянет к ней. Я больше не желаю быть отстраненным. Мы и так спустили в сортир до хрена непрожитых вместе часов. Хватит.

***

Мы задержались в гостевой спальне еще на пару часов. Я расспросил Вивьен о каждом из «Погружений», и она в подробностях описала все семь, включая настоящий эксперимент.

Первый. Темная кухня Фреда и ревнивая Стелла. Забавно, ведь в тот момент я не был даже ее парнем, а она уже заявляла на меня какие-то права.

Второй. Должен признаться, что идея Вивьен с гномом и лобовым стеклом «Форда» меня впечатлила. А еще теперь я понимаю, почему Вивьен не хотела подниматься на второй этаж – гребаный Фред. Я рад, что хотя бы здесь сделал то, что давно хотел сделать в реальной жизни – разбил его наглую морду.

Второй эксперимент закончился несчастным случаем. Вивьен попала под машину и погибла. А очнувшись, назвала меня бесподобным. Она была не в себе и еще не адаптировалась к реальности. Теперь все сходится.

Третий. Следом. Без перерыва.

Меня бесит ее безразличное отношение к своему здоровью. Но по словам Вивьен, оно того стоило: это был самый потрясающий эксперимент из всех – наше место на озере.

Как бы я сейчас хотел оказаться там. Вивьен рассказывает, а я жалею о том, что не принял две чертовые таблетки раньше. Тогда бы я все запомнил. Я бы пережил то, что испытала Вивьен с тем другим Эйсто. Хотя я могу представить, что бы я чувствовал на его месте – горькое сожаление. И вину. За то, что бросил ее и не дал нам шанс.

Даже сейчас, слушая ее рассказ, я представляю тот скрип паркета в коридоре, куда не ступала моя нога долгие месяцы. Я помню тот родной запах и распахнутый балкон. Помню сквозняк, что поднимал в воздух тюль, и вечно босые ноги Вивьен. Помню кофемашину – соперницу Вивьен. Она сразу невзлюбила ее. Уверен, что Вивьен до сих пор не научилась ею пользоваться и оставила пылиться в углу нетронутой кухни.

Я помню там и саму Вивьен. Обнаженную в белых простынях нашей постели. Воспоминание далекое, но оно не померкло. Я вижу образ, как будто это было вчера: уже светает, Вивьен уснула, но ее губы до сих пор хранят блаженную улыбку после ночи нашей любви, я лежу рядом и разглядываю ее бесподобный силуэт. Это не девушка, она – произведение искусства. Ее точно создавали божества.