– Быстрее!
Клянусь, я не дышу треклятую вечность. Я словно опять нырнула ко дну той чертовой впадины. По языку скатывается все та же вязкая смола. Лопается и заливает горло. Я задыхаюсь, но не могу сделать вдох, пока не увижу лицо Эйсто.
Мои глаза мокрые от слез. Взгляд приковывается к дверному проему. Трей скрылся там очень давно. Или я сбилась со счета секунд. Мое сердце, как верный пес, выскочило из груди и стоит у двери на задних лапах, ожидая возвращения хозяина. Но его все нет, и я готова скулить. Глаза жжет от скопившихся слез, но я не моргну. Я должна увидеть Эйсто, чтобы удостовериться в реальности происходящего. Чтобы сердце вернулось обратно. Чтобы легкие наполнились кислородом. Чтобы я начала жить.
Я продолжаю мысленно отсчитывать секунды. Превращаю их в минуты, равные целой вечности для меня. Наконец-то дверь снова распахивается. Мое беспомощное сердце катится в сторону, сжимается в ком и замирает у ног хозяина, когда кто-то из персонала толкает Эйсто вперед, ударяя подошвой ботинка ему под колени. Я рефлекторно дергаюсь, поднимаясь с кушетки. Хочу спрыгнуть и броситься к Эйсто, но фиксаторы на моих запястьях блокируют порыв, до крови впиваясь в кожу.
– Эйсто! – Я игнорирую режущую боль и опять рьяно тянусь вперед.
– Вивьен! – Опущенный в пол подбородок Эйсто резко вздергивается. Я задерживаю дыхание, ловя его взгляд.
Мокрые пряди волос ниспадают ему на лицо, но я все равно вижу вспышку в серых глазах. По мне словно разрядом тока проносится вся та боль, что источает отчаянный взгляд Эйсто.
Он резко порывается ко мне, но трое мощных ассистентов синхронно оттягивают его обратно. Они швыряют Эйсто на колени, придавливают его к полу грудой своих мышц. Эйсто скалится, пытаясь вывернуться, но сопротивление бесполезно.
– Уроды! Чтоб вы сдохли! – выплевывает Эйсто, за что получает новый удар под дых.
– Эйсто! – реву я, заглушая его кашель, и глотаю хлынувшие слезы. – Отпустите его! Эйсто! – Голос надрывается. – Умоляю! Остановитесь!
Я дергаюсь вперед снова и снова. Мое тело трясется и бьется в лихорадке о твердый матрас. Я больше не владею им. Не владею собой. Я даже не чувствую боли, что мгновение назад пронизывала меня насквозь. Теперь, кажется, я даже способна выдрать живьем эти гребаные фиксаторы, перевернуть к чертям эту койку вместе с собой и броситься к Эйсто, к моему фениксу, который вытащил мою душу из непроглядного ада. Теперь моя очередь спасать его.
Но на деле фиксаторы на моих запястьях слишком тугие, койка слишком тяжелая и стойкая, чтобы перевернуть ее, а я слишком слабая и не подхожу на роль спасительницы. Я могу только трепыхаться, как бабочка с переломанными крыльями в запертой клетке, и наблюдать за болью любимого мужчины.