— Так учебный отдел в политехе работает до двух часов! А институтская библиотека до пяти.
— А почему не отпросились у меня? — продолжала допытываться Лавруха.
— Так вы б не отпустили, Нина Терентьевна, — пожал плечами Андрей.
— Все трое дневники мне на стол! — рявкнула Лавруха. Что, что, а рявкать она умела. После её рыка даже самые отпетые шпанюги вели себя, как шелковые.
Отбрехаться у нас не получилось.
— С тебя двойная порция пирожков, — буркнул в мою сторону Мишка. — С учетом вчерашнего.
— Тройная! — тут же отреагировал Андрэ.
У меня был всего один рубль… Ладно, проживём!
Мне в данной ситуации было легче всего. Моя maman дневник проверяла крайне редко, на двойки и всякие записи о неудовлетворительном поведении только вздыхала и разводила руками. В большинстве случаев этим дело и заканчивалось. Я торжественно обещал больше так не делать (в т.ч. не получать плохих отметок) и сразу был прощён.
Мишкины родители тоже относились к поведению сына и оценкам вполне лояльно, поэтому мой друг иногда позволял себе даже прогуливать уроки.
Нина Терентьевна не ограничилась отобранными дневниками. Первым к доске пошёл я раскрывать образ Макара Нагульнова из «Поднятой целины». Раскрыл на четыре с минусом. Мишке достался дед Щукарь, а Андрюхе Варвара Харламова.
В общем, мои друзья-приятели получили по трояку в дополнении в записи о прогулянных вчера уроках. Если Мишка махнул рукой на свою оценку, то Андрей расстроился, распереживался.
На остальных уроках меня не дёргали. Я старался не отвлекаться. Душу грела мысль — я теперь самый настоящий автовладелец! Эх. еще бы научиться ездить…
В раздевалке к нам подошла Ленка Крутикова. Та самая Жазиль, моя любовь в девятом классе.
— Антон! Ты домой? Поедем вместе?
— А твой Димка не заревнует? — спросил за меня Мишка.
— Мы через столовую, — добавил Андрей. — Тоха сегодня пирогами всех кормит.
— Надеюсь, мне тоже обломится, — засмеялась Ленка.
— Пошли! — согласился я.
Однако спокойно нам уйти не удалось. У выхода со школьного прямо у калитки стояла знакомая белая «шестерка».