Он внимательно посмотрел мне в глаза. Я вздохнул, развел руками:

— Иван Степанович, я обещал не говорить. Но вот этих я точно не знаю. За мной всегда другой сотрудник приезжал.

«И договоренность была, что только он ко мне мог приезжать! — подумал я. — И никто другой».

Иван Степанович посмотрел на меня снова, оценил, как я посмотрел на непрошенных гостей, поджал губы:

— Ты мне ничего не хочешь еще сказать? У меня складывается впечатление, что ты не особо горишь желанием с ними встречаться. Можешь уйти из школы через кухню.

Я вздохнул:

— Это не решит вопроса. Они ж сразу домой ко мне поедут. Лучше уж сейчас объясниться и закрыть вопрос.

Директор кивнул, предложил:

— Если нужна моя помощь, имей ввиду. Только, надеюсь, у тебя проблем с законом нет.

— Нет, — согласился я. — Никаких проблем. Спасибо, Иван Степанович, сам постараюсь справиться.

Я специально выдержал время до конца уроков. Потом вместе с Андреем и Мишкой пошел домой. Комитетчики встретили меня на выходе со школьного двора, у калитки. Их оказалось четверо. Один пожилой дядечка в драповом осеннем пальто, другой брюнет лет так под 40, несмотря на холодную осеннюю погоду, без куртки в темном костюме, светлой рубашке, галстуке, здоровый верзила под два метра ростом, возвышавшийся каланчой над всеми, плечистый с пудовыми кулаками и тоже в костюме-галстуке. Возле открытой двери «волги» стоял четвертый, тоже здоровяк, только не в костюме, а в черной короткой болоньевой куртке и джинсах. Из-под куртки выглядывала открытая оперативная кобура, пристегнутая к ремню джинсов. Я видел такую у Устинова. Он обзывал её «босоножкой».

Брюнет, видимо, старший группы, перегородил нам дорогу.

— Антон Николаевич Ковалев? — он махнул рукой в сторону серой «волги». — Комитет государственной безопасности. Прошу в машину.

Меня охватила веселая злость. Я осклабился и ехидно спросил:

— А здороваться вас не учили? И почему это я должен с вами куда-то ехать? Я уже сказал вашему сотруднику Устинову, что все отношения между нами прекратились!

Мишка и Андрей замерли, открыв рты, пораженные моей наглой отповедью. Брюнет чуть ли не взвился, зачем-то сунул руку подмышку, но взял себя в руки и сказал:

— Извините, Антон Николаевич! Конечно, здравствуйте! Я — подполковник Стасов, руководитель вашего куратора Дениса Владимировича Устинова. У нас ЧП и нам очень нужна ваша помощь. Поэтому прошу прощения, что так вот сразу не представился. Нервы.

ЧП? Ха-ха три раза! Его аура прямо-таки полыхала желтым лживым цветом. И что у него было подмышкой? Пистолет? Получается, он в меня стрелять собрался?