Годы совсем не изменили Эй. Да и меня тоже. Я понял, что сейчас нужно бежать, иначе мной снова завладеет это рыжее наваждение.
– Снова сбежишь? – Она прищурилась, хватая меня за жёлудь, который давно служил мне пуговицей. – Бросишь свои книги?
Снова сбежишь? – Она прищурилась, хватая меня за жёлудь, который давно служил мне пуговицей. – Бросишь свои книги?
– Да дело не в книгах, – прошептал я, в ужасе от того, что она буквально читает мои мысли.
Да дело не в книгах, – прошептал я, в ужасе от того, что она буквально читает мои мысли.
– А в чём же?
А в чём же?
– В эмоциях. Книгу я всегда могу закрыть и отложить. А потом к ней вернуться. Но как быть с тобой?
В эмоциях. Книгу я всегда могу закрыть и отложить. А потом к ней вернуться. Но как быть с тобой?
– Ладно. Видно, я одна по тебе скучала. – Эй отвернулась и пошла прочь, гордо выпрямив спину.
Ладно. Видно, я одна по тебе скучала. – Эй отвернулась и пошла прочь, гордо выпрямив спину.
Кажется, я услышал стон собственного сердца, которое наконец-то смогло перекричать разум. Столько долгих лет я прятался в одиночестве, считая его единственным спасением от ужасов мира. Когда ты один, нет нужды притворяться, бояться или переживать. Есть только ты, и ты сам решаешь, что делать и что чувствовать. Но вот снова Эй бесцеремонно ворвалась в мою жизнь, одновременно раскрасив её целой палитрой эмоций. Конечно, я тоже скучал. Я так ужасно тосковал, что мне пришлось силой вырвать свои воспоминания и похоронить их на самом дне омута памяти. Забыв обо всём, я стал опустошён, но смог наконец-то дышать.
Кажется, я услышал стон собственного сердца, которое наконец-то смогло перекричать разум. Столько долгих лет я прятался в одиночестве, считая его единственным спасением от ужасов мира. Когда ты один, нет нужды притворяться, бояться или переживать. Есть только ты, и ты сам решаешь, что делать и что чувствовать. Но вот снова Эй бесцеремонно ворвалась в мою жизнь, одновременно раскрасив её целой палитрой эмоций. Конечно, я тоже скучал. Я так ужасно тосковал, что мне пришлось силой вырвать свои воспоминания и похоронить их на самом дне омута памяти. Забыв обо всём, я стал опустошён, но смог наконец-то дышать.
– Но как же Лёд? – еле смог произнести я, снова задыхаясь.
Но как же Лёд? – еле смог произнести я, снова задыхаясь.
– Да я же просто пришла повидаться, а не замуж за тебя выходить. – Эй ухмыльнулась Эй, и я понял, что по своей воле залез в капкан. Надо было гнать её граблями, а не наступать на них.
Да я же просто пришла повидаться, а не замуж за тебя выходить. – Эй ухмыльнулась Эй, и я понял, что по своей воле залез в капкан. Надо было гнать её граблями, а не наступать на них.