— Ох, беда, Петр Алексеич, беда-огорчение! — запричитал он, утирая лоб платком. — Склады-то пусты, как карманы мои после ярмарки, еще не поспел урожай. Что было — все в армию ушло. Война, сами понимаете… Сухари сушим, конечно, да муки с гулькин нос. Солонины и вовсе кот наплакал. Чем кормить ваших орлов, ума не приложу.

Ситуация была аховая. Без харчей никакой поход не выгорит. Откладывать экспедицию — дать шведам очухаться и подтянуть силы на север. Я уже готов был идти к Царю и требовать трясти помещиков на зерно, что вылилось бы в жуткий скандал, как вдруг меня озарило. Решение было неожиданным, но, пожалуй, единственным.

Вечером того же дня я сидел с Магницким над картами. Он въедливо высчитывал, сколько пудов овса и сена понадобится для лошадей.

— Леонтий Филиппович, — сказал я, отодвинув от себя расчеты. — А помните я рассказывал, что по весне посадил новую культуру?

— А как же, — отозвался он. — Картоха ваша. Мужики до сих пор «чертовым яблоком» ее кличут, Недавно все собрали. Два погреба под завязку забили.

— Вот! — я стукнул кулаком по столу. — Вот он, наш провиант!

Магницкий уставился на меня, как на ненормального.

— Вы хотите солдат… картошкой кормить? Петр Алексеевич, да они же бунт поднимут! Где это видано — солдата, государеву опору, кормить мужицкой едой, да еще и заморской диковиной.

— Поворчат и съедят, — отрезал я. — Голод не тетка. А картошка, если по-научному, питательная и калорийная. Хранится хорошо, и, главное, ее у нас навалом. Мы можем загрузить столько, что на всю экспедицию с запасом хватит. А сухари с солониной пусть выдадут, сколько есть. Для разнообразия.

На следующий день я уже излагал свою идею Царю. Он слушал, покручивая ус, а в глазах плясали чертенята. Он уже был в курсе моих агрономических успехов и сам не раз ел печеную картошку, которую ему передавал Брюс.

— Что ж, барон, — протянул он, подумав. — Мысль твоя дерзкая, да здравая. Коли на складах шаром покати, а твоих «земляных яблок» много, то и выбирать не из чего. Солдат на то и солдат, чтобы жрать, что дают, а не харчами перебирать. Даю добро! Грузите свою картоху. Посмотрим, как она себя в походе покажет.

Интендант Ананьев, услышав о царском приказе, чуть в обморок не грохнулся, но против воли государевой не попрешь. Вскоре к пристаням потянулись подводы, груженные мешками с отборной картошкой из моих погребов. Мое «прогрессорство», которое начиналось как обычный эксперимент, неожиданно стало фактором, от которого зависела целая стратегическая операция. Глядя на эти подводы, я впервые по-настоящему понял, насколько в этом мире все завязано одно на другом и как одно, казалось бы, мелкое новшество может потянуть за собой целую вереницу непредсказуемых событий.