– Извлечение Интрафейса? – уточняет он.

Я киваю. Во рту пересохло. Это все, что помню перед отключением. Мир погружается в темноту.

Когда снова загорается свет, я все еще в кресле, но медицинской простыни на теле нет. На подносе передо мной – Интрафейс. Извлеченный.

– Ты не должна умирать.

Наклоняю голову, чтобы посмотреть на юношу.

– Может, в этой жизни и не будет лечения, – продолжает он, – но тебя могут поместить в анабиоз и спасти в другой.

– Ты посмотрел, – догадываюсь я.

– Да.