Чьи это были мысли: его или их?
Ему казалось, что его вырвали из собственного тела. Он пытался зацепиться за свой собственный разум.
– Я Ларк. А вы Объединенные, – шептал он, пытаясь себя успокоить.
Ему казалось, что он растворяется. Его дух был каплей в бушующем море. Он не хотел растворяться в них и сопротивлялся, потому что знал: если он сдастся, он больше не будет каплей. Он будет морем. Он перестанет быть Ларком и станет частью роя.
* * *
Рейна стояла недалеко от края плавающей сцены: за ним была вода. Она не видела, что там скрывалось.
Было темно. Иногда ей казалось, что она видела тень, проплывавшую под сценой, и следила за люками на ней.
– Ну, что вы думаете, мои дорогие борцы за свободу? Кто станет кормом для акулы, а кто спасется?
Их руки сжались в кулаки, и они смотрели друг на друга. Морфей уставился на стеклянную платформу под собой. Кассиан закрыл глаза. Он наверняка знал, что его шансы не очень велики после всего того, что он сделал. Ларк смотрел наверх, когда Рейна взглянула на него. Он будто почувствовал ее, и его взгляд прожигал ее сердце.
– Расскажешь нам о своем решении, принцесса? – спросил Болт. – Тогда встань на место того, кого ты хочешь спасти.
Она хотела что-то сказать, какие-то важные слова, но лица зрителей были будто бы закрыты. Как и их сердца. Это было как в душевой комнате, но теперь речь шла не о бритье волос или унижении, а о жизни и смерти. Ни одна речь в мире не заставит их изменить мнение. Они думали, что все знают и делают все правильно. В этом была проблема справедливости: она была всего лишь иллюзией.
– Ну, судя по всему, она никого не хочет спасать, – сказал Болт, торжествуя, когда увидел, что Рейна не сдвинулась с места. – Это значит, что она сочла свою жизнь важнее, чем жизнь этих молодых людей. Они станут кормом для акул.
– Он и я. Мы позаботимся друг о друге, – тихо сказала она.