— Видишь! Хоть что-то интересное выпало! — сказала Искра. — Теперь сможешь сидеть над своими изобретениями по ночам, не тратя энергию на фонарики.

Я усмехнулся. Да, для инженера, который может часами корпеть над сборкой гаджетов, ровный, не требующий топлива источник света куда ценнее меча. Я убрал брошь и клинок в инвентарь и поднялся.

Возвращаясь по коридору в гостиную, услышал сдавленные стоны Бориса, тихий, ободряющий голос Веры и негромкие слова Жени, который, как мог, пытался отвлечь раненого рассказами о чём-то из своей прошлой, ещё мирной жизни.

Вера тем временем извлекла последнюю пулю и теперь быстро зашивала рану. Её руки двигались с удивительной точностью и скоростью.

— Готово, — прошептала она, закончив последний шов. — Теперь «Малое Исцеление».

Девушка сложили руки над раной. Её ладони слегка засветились зеленоватым светом. Борис глубоко вздохнул, его лицо расслабилось, боль отступала.

Вера получила опыта: 10

Она повторила это восемь раз, особое внимание уделяя ране на животе.

— Мана почти кончилась, — сообщила медсестра и достала пару кристаллов. Продолжила. — Всё. Раны почти закрылись. Теперь повязки. И нужно дать ему отлежаться.

Я облегчённо выдохнул. И подошёл к окну, чтобы задёрнуть штору.

Внезапно один из псов во дворе насторожился, повернув голову в сторону дороги. Затем второй. И третий. Они замерли, как статуи, их уши напряглись.

А потом я услышал это. Рёв мотоциклов.

— Твою мать! — прошипел я. — Нашли всё-таки, гады! Тихо! Всем лечь на пол! Ни звука!

Мотоциклы с грохотом вкатились во двор. Они медленно кружили, осматриваясь. Причём, похоже, к ним подоспело подкрепление. За нами явились пятеро «Гладиаторов». Один из них, видимо главный, указал на следы дизеля, которые вели к гаражам.

— Нашли, — прошептал я. — Они у гаражей.

Я видел, как они остановились возле нашего гаража, как один из них распахнул железные ворота. Увидели «Буханку», стоявшую внутри.

Главарь, высокий мужчина в кожаной куртке с шипами, подошёл к гаражу. Он отдавал распоряжения, но разобрать не получалось. Борис попытался приподняться, его глаза горели яростью.