– Да – да, теперь я поняла, почему вас называют Месмером, – поспешно сказала я. Мне вовсе не хотелось слушать пересказ его американского диплома. – А что вы собираетесь делать в Калифорнии?

– Сначала я пойду добровольцем в психологическую клинику, а потом еще не знаю. Либо останусь там, но оформлюсь как работник, либо снова пойду учиться, но теперь уже на медицинский факультет. Из меня вполне может получиться неплохой врач. Но вообще-то я бы хотел стать профессиональным гипнотизером, потому что сейчас я все еще на самом начальном уровне.

– Только на начальном? – спросила я, чтобы хоть что-нибудь сказать.

Публика потихоньку прибывала. После работы люди веселились как могли. Неподалеку от нас собралась шумная компания – за их столиком то и дело раздавались взрывы хохота и слышались возбужденные голоса. Ветер становился все сильнее и грозил сдуть со стола бумажную тарелочку с вылущенными бобовыми стручками. Небо над нами становилось все темнее и темнее, приобретая синеву того характерного вечернего оттенка, который так трудно описать словами.

Глядя на эту синеву вместе с Месмером, я вдруг почувствовала, будто нахожусь вовсе не в Японии, а где-то далеко – далеко, в чужой, незнакомой стране. А может быть, это было просто чувство одиночества, которое я не сразу смогла распознать…

Одиночество.

Как-то раз, это было очень давно, я увидела на улице бездомную кошку. Я знала, что не возьму ее домой, и поэтому сделала вид, что не замечаю ее. Но ее жалобное мяуканье еще долго раздавалось у меня в ушах…

Как-то раз в наш класс пришла новенькая, и ее – совсем незнакомую мне девочку – посадили рядом со мной, пересадив от меня мою подружку…

Как-то раз я поссорилась со своим парнем. Я не плакала, нет, но, возвращаясь домой, едва различала улицы, по которым шла, оттого, что мои глаза застилала густая пелена… Сейчас я понимаю, что, если бы в тот вечер я позвонила ему, мы снова были бы вместе. Но тогда это казалось невозможным. А мне так хотелось позвонить… И я шла по вечерней улице, вокруг меня сгущалась темнота, а на сердце лежал тяжелый камень…

В одну секунду на меня нахлынули грустные воспоминания.

«Хочу к Рюичиро», – подумала я, словно хватаясь за спасительную соломинку. Мне было необходимо обычное человеческое тепло. Просто оказаться там, где меня ждут, где всегда горит свет.

– По-моему, каждый человек имеет право сам решать, ехать ему в Калифорнию или не ехать. Принимать участие в программе или не принимать. Разве не так? Единственное, чего я не могу понять, чем это вы так напугали Ёшио. Он чуть не трясся от страха, когда про вас рассказывал.