Иногда понять что-то – значит, обречь себя на страдания.

Все то, что я изо всех сил старалась не впускать к себе в сердце (хотя он был прав далеко не во всем), разворачивалось перед прозрачными глазами Месмера как пейзаж, пролетающий за окном электрички.

Мне не нравится жалеть людей, но в этот раз меня обвели вокруг пальца. Я стала жертвой собственной жалости. Обманутая этим вечером. Обманутая этой полужизнью. Совсем как мой брат. Совсем как Лапша.

Это невыносимо, но спасения нет. Все слишком ясно. Никому не избежать предназначенной ему участи.

Я улыбнулась Месмеру на прощанье, и каждый из нас пошел своей дорогой. Никогда я еще не чувствовала себя так паршиво, направляясь к Рюичиро.

– Добро пожаловать домой, – он встретил меня широкой улыбкой. – Тебя все не было и не было, так что мне пришлось немного побаловаться с камерой. Вот, смотри, – он протянул мне снимок.

На фотографии был он сам, одетый в мое белое платье. Мужчина в платье, но без косметики – это выглядело довольно странно.

– Что это на тебя нашло?! – удивленно спросила я.

– Ну, я просто вернулся домой и увидел в шкафу твое платье. Я подумал, что это будет мило, если я устрою тебе маленький сюрприз и встречу тебя в таком вот костюме. Поэтому я оделся и принялся тебя ждать. Но ты все не шла и не шла… Короче, через час, чтобы не чувствовать себя полным идиотом, я переоделся. Но перед этим сфотографировался на память.

– Извини. Со мной столько всего произошло за последние несколько часов…

– Да ладно. Пустяки. Хочешь, сходим куда-нибудь поужинать, – предложил он. По-видимому, это был один из тех редких дней, когда у него было хорошее настроение.

Ну что ж, тем лучше.

Глупо говорить о том, что такое твоя жизнь, или рассуждать о своем месте под солнцем. Глупо и вообще нельзя. Потому что подобными разговорами мы преступно упрощаем себя. Становимся всего лишь ограниченным набором фактов. Жалкими крупицами информации.

Надо просто жить, как живешь. Тихо, украдкой. Просто наблюдать. И он тоже знает об этом…

Но… но я хотела говорить. Хотела рассказывать. Потому что я совсем одна, я существую на краю одиночества.

Рюичиро пошел в туалет, а я, поджидая его, рассматривала фотографию. Широкая улыбка, морщинки вокруг глаз – на этом снимке он был очень похож на свою маму. Я подумала о том, как он целый час стоял посреди своей полупустой квартиры в моем белом платье, и расхохоталась.

Смех завладел всем моим существом – сначала исчезли мысли, потом я перестала чувствовать тело. Я растворилась в воздухе, стала звучащей пустотой. Ничего не было – ни спасения, ни одиночества, – только смех, который порождал самое себя снова и снова. Смех, который был мною. А я была им.