— Верно, ничего. Но так и надо. Я знаю твой характер, и этого довольно.

— Подумаю над твоим предложением.

Снова раздались возгласы — директор открыл новую бутылку и стал ввинчиваться в толпу репортеров, подливая им шампанского и выслушивая их жалобы. Динозавр лежал на длинном металлическом столе: шея вывернута, зубы оскалены, пустые глазницы глядят на людское сборище.

Форд обернулся к Мелоди.

— Не скажешь, что этот тираннозавр почил в мире.

— Ярость, ярость… а как же — ведь для него мерк свет, — негромко проговорила та.

Уайман сделал маленький глоток шампанского.

— Пока вы говорили, Мелоди, мне пришла в голову довольно неожиданная мысль.

— Какая же?

Форд глянул на чудище, потом — снова на Мелоди.

— Можно вас спросить: почему вы считаете, что «венерины зеркальца» живые?

Женщина улыбнулась и покачала головой.

— В принципе, они формально не подходят под используемое в настоящее время определение живого, поскольку у них нет ДНК. Однако по остальным признакам частицы являются живыми: они способны размножаться, расти, адаптироваться, питаться, совершать энергообмен и выделять отходы.

— Есть одна возможность, о которой вы, кажется, не подумали.

— Какая?

— Что, если «венерины зеркальца» — это механизмы?

— Механизмы? Машины микроскопических размеров? Но для чего они?

— Чтобы обеспечить исчезновение динозавров. Механизмы, сконструированные, чтобы направлять эволюцию, манипулировать ею. Машины, внедренные в астероид, который летел к Земле, который, возможно, даже послали на Землю.

— Но зачем?