Ладно, будем прояснять ситуацию…

– Кстати, насчёт иконы… – перевёл я разговор. – Получается, что её в 1904 году не уничтожили, – вы вмешались, я в видении именно вас видел, только моложе и в форме офицера царской армии…

Он улыбнулся, видимо, на мгновение предавшись воспоминаниям.

– Пришлось. Была необходимость.

– Но почему не вернули? Ведь столько всего произошло, России нужна была реликвия. Как раз после её пропажи и начались великие потрясения…

Лицо священника стало суровым, и в его глазах – только-только излучавших доброту и понимание – загорелся огонь непререкаемой уверенности.

– Нет, Максим. Икону создал святой человек, он в неё вложил всю свою праведную душу, а судя по мечу в твоих руках, и твоя ипостась к этому имеет некоторое отношение… Это – святые вещи, и они в некоторой степени живут уже по своим правилам и законам, часто недоступным для нашего понимания, хотя именно люди их такими сделали своими молитвами и поступками. В 1904-м Россия уже была больна, и везде чувствовался смрад гниения. Это реликвия сама захотела уйти, когда почувствовала, что русские люди отступают от веры предков и пускают в свои души мороки и гниль, которые всё разъедают и превращают их в пустых зверей, готовых сожрать собрата ради наживы.

На этой фразе он замолк и глубоко вздохнул.

Да, озадачил я его, но у меня ещё оставались вопросы…

– Отец Евстафий, а что мне с этим делать? – спросил я, показывая на фактически забытый при разговоре меч.

Он опять остановился и всё так же усмехнулся.

– Неси, это твой крест, КНЯЗЬ.

Батюшка явно выделил последнее слово, и у меня так засосало под ложечкой в предвкушении больших неприятностей, что мне с трудом удалось сохранить нейтральное выражение лица.

– Вы не ошиблись?

– Я ошибиться могу, а вот предки – нет. Это – княжеский меч, раньше он передавался от отца к сыну. Тебе он достался весьма необычным, но при этом почётным способом. Да и кинжал, судя по твоему рассказу, принадлежал не самому простому степняку – явно ханское оружие… Не удивлюсь, если это оружие имеет какие-то особые свойства.

– Это всё могло попасть в мои руки случайно, – не останавливался я.

– В нашем мире – да, но в мире иконы и других божественных вещей ничего случайно не происходит, на всё Воля Божья.

– А при чём тут князь? Вы ведь меня не зря так назвали? Опять какие-то игры?

Он устало вздохнул, как терпеливый учитель, вынужденный разжёвывать нерадивому ученику прописные истины.

– Максим, я ещё раз повторяю: здесь ничего просто так не происходит. Ты – князь, может быть, и не по рождению, но по духу – точно. Теперь тебе с этим жить. И это не моё решение, так решили совершенно другие силы.