Разрез глаз, линии век, очертания губ, овал лица – нигде не дрогнула рука матери природы! И все же незнакомка не была красавицей в точном и величественном смысле этого слова, классической богиней с крупными чертами лица, подобной тем, каких выбирают для исполнения священных танцев или главных ролей в исторических фильмах. Она была совсем другая и в то же время так хороша, что вызвала в чутком художнике подобие электрического удара. Никогда еще Даярам не сталкивался со столь яркой женственностью, пламенной и смущающе желанной. Устыдившись, он овладел собой.

Черное, как ночь, сари облегало фигуру, достойную стать перед лучшими изваяниями Кхаджурахо.

Заметив слабую улыбку незнакомки, Рамамурти обрел слова привета. Девушка… нет, женщина… нет, только девушка могла смотреть и улыбаться с таким неприкрытым озорством. Ведь не могла же она не понимать действия своей ошеломляющей красоты. Она свободно и весело, как могут это делать магарани, с детства обученные поведению на приемах, или же артистки, поклонилась. Она и в самом деле была очень похожа на Праноти Гхош – самую красивую, с точки зрения Даярама, киноактрису Индии, только смуглее и гораздо крепче хрупкой бенгалки.

– Меня зовут Амрита Видьядеви, или чаще – Тиллоттама.

– Апсара из Махабхараты, – беспричинно радуясь, воскликнул Рамамурти, – «красавица с просяное зернышко»! Одна из самых прекрасных легенд великой поэмы. И… свидетельствую, что новое воплощение… – он замялся, окидывая взглядом девушку.

– Не больше прежнего, – закончила за него она. – И это печально, мне всегда хотелось быть высокой. Как все знаменитые красавицы.

– Кто вам сказал о знаменитых красавицах! – воскликнул почти негодующе Даярам. – Я художник, посвятивший много лет изучению канонов древности, – он повел рукой к стенам храмов, на которых застыли, будто в истоме зноя, чудесные скульптуры. – Везде, где они изваяны в естественных размерах, от Матхуры до Конарака, я находил, что древние больше всего ценили рост сто шестьдесят сантиметров, примерно как раз ваш!

– Можете поклясться?

– Клянусь! И клянусь еще, что не говорю просто из лести. Вы в ней не нуждаетесь, и сами это знаете!

– Но то, что вы сказали, я узнала впервые! И еще узнала, что вы художник, много лет посвятивший… а дальше? Перейдемте в тень, вам жарко.

Даярам, постояв на солнце после прохлады храма, покрылся капельками пота. Но девушка, несмотря на черное сари, смуглоту своей кожи и массу иссиня-черных волос, оставалась в палящем зное такой же свежей, как будто только что вышла из реки после утреннего купанья.