— Змей-два, понял, как это делается? — голос ведущего наполняет молодого пилота жгучим желанием показать, на что он способен.

— Змей-два — Змею-один. Цель захвачена. Разрешите открыть огонь? — голос ведомого дрожит от возбуждения.

— Зелень пузатая, — снисходительно кривит губы ведущий. Шевелит джойстиком, уступая молодому подопечному право расстрела мишени. Тяжелая, почти бескрылая машина неохотно управляется на малых скоростях. Пилот подавляет желание перейти на автоматику. Что подумает этот сопляк?

Палец лейтенанта в большом черном шлеме ласкает кнопку гашетки. Трель системы прицеливания щекочет нервы. Передняя машина тяжело отваливает вправо, уходя с линии огня.

— Вот сейчас… — мелькает в голове.

— Змей-один — Змею-два… — начинает ведущий, и умолкает, не закончив. Заходится в истерике сигнал предупреждения об опасности. Стремительный росчерк пересекает силуэт самолета. Дымный шар огня, в который превращается истребитель командира, кувыркается к земле. Автоматика, спасая дорогую матчасть, мгновенно блокирует управление, сыплет помехами и ложными целями, включает форсаж, уводя самолет в стратосферу. Лежа в противоперегрузочном кресле безвольной куклой, лейтенант ошалело приходит в себя. Как же так? Что он доложит командиру эскадрильи? Всего второй боевой вылет — и на тебе — потерял ведущего. По всему выходило, что лучше бы ему самому словить ту чертову ракету.

Перед глазами лейтенанта снова и снова кувыркается шар огня. Надо же, как его приложило. Прямо в воздухозаборник Увешанная оружием боевая машина внезапно кажется ему не надежнее велосипеда.

— Пожалуй, дружище, зря ты их летуна завалил. Теперь они от нас точно не отстанут, — задыхаясь, говорит Сергей. Неуклюжим пингвином, увешанным тоннами барахла, он перебегает улицу и замирает под защитой стены. Ствол снайперки норовит на бегу ударить под колено. Стена над ним густо курится пыльными фонтанчиками, каменная крошка сыплется на голову. Пулеметчик на углу старается вовсю. Дым от дымовой гранаты затрудняет ему обзор, заставляет бить наугад.

Сергей припадает на колено. Прикасаться глазом к мягкой резине ободка вокруг прицела чужой винтовки до чертиков противно. Злится на себя — не догадался заранее вытереть. Перекресток рывком приближается, весь в полупрозрачных стрелочках с текстом рекомендаций. «Винтовочка-то не дура», — думает он. Водит стволом по перекрестку. Жаль, пулеметчика отсюда не достать.

Тридцать секунд до предполагаемой посадки. «Быстрее, чувак», — мысленно торопит он пилота. Он чувствует себя так, словно не успел сойти с поезда. А вагон набирает ход. И надо бы прыгать, да чемодан с пожитками застрял в тамбуре. И он стоит одной ногой на подножке, набегающий навстречу воздух вышибает слезу, и надо бы прыгать, а не то расшибешься, но страшно, да и чемодан бросить жаль, и он висит, весь в дурацких терзаниях, а времени остается все меньше. Дым с занимающейся пожаром крыши их дома, куда КОП походя шарахнул из пушки, словно сигнализирует всем вокруг: «Мы тут!»