И вот судьба посылала на спасение, нет — об этом О'Кейли не смел думать, — но по крайней мере отсрочку. Но что было делать? Принять участие в этой звериной схватке и кулаками и зубами отстаивать свое право на жизнь? Это было почти безнадежно в том состоянии, в каком были они с Мойком, с окоченевшими руками и ногами, обессиленные борьбой и ураганом.

Счастливый случай пришел им ка помощь. Сверху, очевидно с платформы вагона, раздался зычный голос сержанта Пирса, человека с пудовыми кулаками и весьма решительным характером, которого все уважали, а многие и побаивались.

— Эй, вы дурачье, — орал он в темноте; — и казалось, видно было, как разевается его непомерная глотка.

— Куда вы все лезете? Ведь вы околеете, прежде чем добьетесь толку таким образом!

— Тебе хорошо говорить, — перебил его из темноты чей-то голос: — небось, напялил уже на себя пару полушубков… А мы здесь дохнем.

— Молчи, Паркер, — ответил голос сверху — не то я сверну тебе шею, коли ты сюда сунешься. Я говорю для твоей же пользы. Вас тут десятка два-три не больше. А в вагоне запас одежды по крайней мере на тысячу человек!

Послышался одобрительный гул голосов.

— Ну вот — значит хватит на всех с избытком.

— И если вы не будете кусаться, как бешеные звери, а станете по порядку спокойно получать вещи, вы все оденетесь гораздо скорей. Понятно?

— Верно, — закричали со всех сторон: — давай, Пирс, вещи… Подходи, ребята, по очереди.

Привычка к дисциплине взяла верх, и люди, держась друг за друга, стали подвигаться к дверям вагона, подбодряя впереди стоящих ругательствами и тумаками.

В темноте началась перекличка.

— Эй, Тимми, — кричал один голос, дрожа от — стужи и заикаясь: — ты здесь?

— Здесь, дружище, — отвечали сзади: — двигайся скорей, а то я окочурюсь, не дождавшись очереди.

— А где Симмонс?

— Симмонсу еще два часа назад оторвало башку японским снарядом.

— Бедняга!

— Кой чёрт, бедняга! Я ему завидую. Разве лучше замерзнуть в этой чертовой тьме, где не видишь огонька собственной трубки, когда она торчит в зубах?

— Да что же такое случилось, скажите ради бога? — спрашивал кто-то, и в голосе его дрожал и бился смертельный страх.

— Может быть, затмение? — предположил другой голос.