– Всенепременно.

Он поднял руку, и мы, смеясь, неловко ударились ладонями. «Дай пять» превратилось в одно из тех скупых мужских объятий, которые включали бы похлопывание по спине, если бы мы были достаточно мачо, чтобы справиться с пережитым стрессом. Мне не удалось вспомнить, когда я в последний раз обнимал кого-то, кроме Томи. Как же сильно мне не хватало прикосновения к другому человеку, как много я потерял в своей жизни без объятий даже до бомб! А обнимал ли я вообще кого-нибудь, кроме Нади и детей? Женщин, с которыми спал? Не помню. Вряд ли.

Мы поменялись местами, и до конца поездки машину вел Роб.

День семидесятый (3)

Добравшись до окраины города, больших особняков и магазинов шаговой доступности, сначала мы почти ничего не заметили. Меня поразило, каким нормальным выглядело все вокруг, за исключением брошенных автомобилей, несколько затруднявших продвижение вперед на протяжении всей дороги. Я смотрел на дома, мимо которых мы проезжали, и был потрясен, увидев в окнах лица.

– Странно как-то, – произнес Роб.

– Думал, что здесь… – Я замолчал, подбирая слова.

– Зона военных действий?

– Да.

Роб притормозил, объезжая пару машин, оставленных поперек дороги. Я заметил вооруженных мужчин раньше него. Они были одеты в темно-синюю форму, но без знаков различия. Нам сделали знак остановиться и опустить стекла.

Я толкнул Роба локтем, и он побледнел:

– Боже!

Один из мужчин, с винтовкой на груди, подошел к окну машины. У него были крапчатые глаза цвета красного дерева и темная кожа. Он заговорил с нами по-французски.

– Я американец, – сказал я, чувствуя себя полной задницей и надеясь, что он не пристрелит меня за такое гражданство.

– Откуда вы приехали? – спросил он.

– Отель «Сизьем», – ответил Роб. – Миль пятнадцать отсюда.

– Я знаю, где находится этот отель. – Прищурившись, он заглянул мимо нас на заднее сиденье машины. – Там есть люди?

– Нас чуть меньше двадцати, – сказал я.

– Все это время?