Вечером в гостинице мы с отцом внимательно, слово за словом, припомнили весь разговор с Бурхардтом. Проще всего оказалось понять, что представлял собой ключ: вставки из символов в египетском манускрипте и совпадающие с ними по формату столбцы коптских букв были, скорее всего, двуязычными вариантами одного и того же текста. Пользуясь им, автор манускрипта и сделал перевод.

Мы немедленно нашли нужные кадры в фотокопиях. Оказалось, что «табличке» из загадочных символов 16 на 16 соответствует другая, 26 на 26, составленная из букв коптского алфавита. То есть двумстам пятидесяти шести значкам соответствуют шестьсот семьдесят шесть коптских букв.

Мы не могли сколько-нибудь точно сосчитать количество символов на металлических листах; но, зная приблизительно их число и располагая фотографиями одного образца, можно было, с известным допущением, оценить общее количество знаков. То же самое мы проделали и с фотокопиями манускрипта, а потом сличили полученные результаты. Если – ЕСЛИ! – наши предположения окажутся верны, то египтянин оставил в Маалюле перевод примерно пятой части «картотеки» – остального он сделать либо не успел, либо не захотел. Судя по тексту покаянного письма, опасность того, что содержалось на пластинах, египетский ученый смог оценить значительно позже, уже когда выполнил в Александрии полный перевод. Так что нам предстояло совершить ту же самую операцию – или отыскать того, кто сможет сделать это за нас.

Отец заявил, что в наших руках своего рода Розеттский камень. Я об этом камне никогда не слыхал, а если и слыхал – то пропустил мимо ушей. Привычка к Википедии, чтобы ей пусто было…

Оказалось – это каменная плита, найденная в 1799 году в Египте возле города Розетта, близ Александрии. На плите были выбиты три идентичных по смыслу текста: два на древнеегипетских языках (иероглифами и демотическим письмом), а третий – на древнегреческом. Язык этот был знаком тогдашним лингвистам, так что француз Шампольон смог расшифровать иероглифы, сопоставляя эти три текста. Он предположил, что иероглифы – это не просто картинки, отражающие некие смысловые понятия наподобие китайских, а еще и фонетические знаки – то есть каждый иероглиф соответствует какому-то звуку речи. Потом Шампольон сравнил иероглифы с коптским языком (как ему было известно, произошедшим от древнеегипетского), установил их родственную связь – и с этого, собственно, и началась современная египтология.

Так вот вполне могло статься, что и незнакомые символы на металлических пластинках тоже скрывают в себе слова неизвестного языка. В конце концов – недаром манускрипт написан на коптском… да и появление несчастного итальянца в Александрии тоже не могло быть делом случая. А ведь Розеттский камень отыскали в этих же краях, и всего через десять лет…