Воронин сделал осторожный шаг внутрь. И был поражен открывшейся картиной: стены, словно калейдоскоп из тысяч окон в различные части света, вздымались к верху гигантским конусом, обрываясь в космосе, где мерцали звезды млечного пути. Однако удивление быстро исчезло. Окна оказались всего лишь мониторами, а космос — голограммой. Создатель этой «дешевой декорации» не был лишен фантазии. Но по-настоящему удивить он мог разве что младенцев. Саша посмотрел на пол, ожидая какого-нибудь визуального трюка. Ничего особенного там не оказалось, кроме стеклянных контейнеров с головастыми андроидами-операторами.

— Я с нетерпением ждал вас, товарищи революционеры! — Прогремел усиленный акустикой голос. Обладатель голоса, кем бы он ни был, говорил на отличном русском, правда, с едва заметным акцентом.

Рудольф Сикорски — собственной персоной, сообразил Воронин. Он был сыном четы немецких диссидентов-ученых сбежавших от гэдээровских штази на запад — один из немногих достоверно известных фактов из его загадочной биографии. Черт знает, благодаря каким заслугам он сумел пробраться в высшие чины американской разведки.

Лишь теперь Воронин заметил в центре зала кресло, где восседал старикашка со странной каской на голове.

— Что еще за кощей?! — Не выдержал кто-то из солдат.

— У меня было много разных прозвищ, но «кощей» — это что-то новенькое! — отозвался старикан. Затем хотел сказать что-то еще, но закашлялся.

Саша растерялся, увидев эту развалину. На вид Сикорски было лет сто, если не больше. Саша не мог поднять руку на доходягу, хотя тот заслуживал смерти. За предательство рода человеческого срока давности не может быть. Именно поэтому ублюдка должны судить, чтобы этот процесс видел весь мир.

— Ты Сикорски? — спросил Воронин, неторопливо приближаясь к старику.

— Да это я. С кем имею честь разговаривать? — он попытался улыбнуться, обнажив отличные искусственно выращенные зубы. Улыбка получилась страшной. Сикорси и вовсе стал походить на опереточного кощея бессмертного.

Интересно, сколько же ему на самом деле лет? Сто? Сто пятьдесят? Наверно медицина уже просто не могла растянуть древних морщин.

— Это не важно, Сикорски. Говори, где чужие!

— Чужие?! Так ты еще ничего не понял?! Хе-хе-хе! Кх-кх… — Вновь закашлялся старикан.

— Да, пристрелить ублюдка и дело с концом!

— Верно!

Бойцы уже подняли автоматы, но Саша остановил их:

— Успеете еще!

Затем он повернулся обратно к Сикорски.

— Ну, говори, или я перестану сдерживать их!

— Так чего вы ждете?! Стреляйте! — Презрительно скомандовал тот.

Саша не понимал, чего добивается старик, но этот спектакль стал ему надоедать.