На закате дня девушка опять загрустила. Неожиданно она встала и объявила, что хочет вернуться к своим, в город.

— Но, — возразил я, — ведь ты же знаешь — для тебя это равносильно смерти.

— Для женщины есть вещи, которые хуже смерти. Напрасно ты удерживаешь меня. Если ты не пустишь меня в город, все равно, завтра утром я пойду в лес, наемся ядовитых ягод и умру.

Я решил, если мне удастся выбраться отсюда, взять Дрим с собою и жениться на ней. Но теперь мне уже казалось, что на это нет надежды. Я не оправдываю себя и даже не знаю — при таких обстоятельствах, нуждаюсь ли я в оправдании. Но я сказал ей, чтоб она не искала смерти от волшебной палочки своих богов и не ходила в лес есть ядовитые ягоды, так как того, что для женщины хуже смерти, с нею не случилось.

ГЛАВА X

ГЛАВА X

Затем последовало шестнадцать дней такого безоблачного идиллического счастья, что, если б ни одной светлой минуты не было больше в моей жизни, ради одного этого стоит жить. Дрим перестала бояться моря и каждое утро купалась и плавала вместе со мною. Иногда мы ловили форелей в лесных прудах и я чистил и жарил их, как меня научили это делать туземцы Южных морей, в горячей золе и на горячих камнях, добывая огонь при помощи зажигательных стекол в моем бинокле. Но это мы позволяли себе делать лишь в такие дни, когда дул сильный ветер, чтобы дымом не обратить на себя внимания и не выдать своего местожительства. Веру Дрим в то, что в дальних пещерах обитает чудовище, вышедшее из моря, мне так и не удалось поколебать, но она перестала бояться и этого чудовища, и всего прочего.

— Когда придет смерть, — говорила она, — мы умрем оба. Но, пока она не пришла, каждый день — наш. Когда люди так счастливы, что уже невозможно быть счастливее, тогда не трудно умереть. Вино жизни уже выпито.

Я все-таки не отказался от мысли исследовать пещеру и не делал этого только потому, что у меня не было спичек. Но на утро шестнадцатого дня я нашел в лесу смолистое, сухое дерево, из которого можно было понаделать отличных факелов. Наломав побольше веток от него, я вернулся в пещеру и сказал Дрим, что я задумал.

— Я пойду с тобой, — объявила она. И я не мог отговорить ее.

Мы развели у входа в пещеру небольшой огонь и поддерживали его весь день, а когда солнце закатилось, зажгли от него наши факелы и отправились на разведку, не взяв с собою ничего, кроме моего складного ножа и куска мела, чтобы отмечать им свой путь в лабиринте.

Скоро мы дошли до перекрестка, где сходились два хода, оба такие широкие и такой вышины, что по ним без труда можно было бы ехать в карете четверкой. Один из этих ходов вел наверх и, без сомнения, выходил на другую сторону холма. Другой круто спускался книзу — его-то мы и выбрали. Если подземное озеро существует, этот ход должен вести к нему. Чем дальше мы подвигались вперед, тем слышнее становился шум падения подземных вод. Я был взволнован, возбужден и жаждал увидать как можно больше.