— Ты изнасиловал собственную дочь. Ты её Осквернил.

Существо резко сел, из-за чего руки и голова женщины безвольно откинулись назад. Изуродованный рот зашевелился, будто нечто пыталось что-то сказать, но у Изменённой Алу не было языка, ведь она вырезала его прежде, чем покончить жизнь самоубийством.

— Не нужны мне твои отповеди, — холодно сказал Игрок. — Плевать мне на твои мотивы. Я знаю, что убил одну Алу, что вторая из-за меня убила себя. Мы все допускаем ошибки. Но ты допустил их слишком много, и последней каплей было её изнасилование. — Его правая рука сжалась на рукояти молота. — Ты не можешь мне ничего сказать, зато я скажу тебе. Чтобы эти двое, что стоят за моей спиной, услышали и не допускали наших ошибок, когда их сила достигнет тех же высот. Слушайте. Слушай ты, Гасп, слушай, Судья, слушай, Палач… Слушай и ты, любимая, хоть ты и не можешь.

Гасп родился уродом, ошибкой природы. У него было два сердца. Родись он с двумя головами или лишней рукой, его бы просто убили. Но два сердца — дело другое. Его сразу же признали особенным, воспитали как особенного, отождествили с богом. Не маленькую роль в этом сыграли его родители — жрецы одного достаточно крупного культа, решившие, что ребёнок с двумя сердцами — знак их выдуманного бога. Они смогли убедить в этом своё племя и несколько соседних, основав выгодный для вождей союз, объединённый одной религией. В то время это были дикие места, и союз из шести племён стал большой силой, способной влиять на политику соседей… или просто подчинить себе. Был заложен настоящий город, с храмом, в котором вы сейчас находитесь. Город оброс настоящей каменной стеной, превратившись в оплот нового государства, в последствие ставшего первой Империей.

К Гаспу с детства ходили за советом, просили силы… и он играл свою роль, хотя прекрасно понимал, что никакой он не особенный, что он обычный человек. И это его бесило. Тогда он начал экспериментировать. К нему приходили, чтобы просить богатый урожай, здоровья, удачи в войне, приносили дары, но урожай как был плох, так и остался, здоровья не прибавлялось, и лишь на войне народ постигали успехи, ковавшиеся большой армией, но не силой лжемессии. Вождям было выгодно единство и послушное жречество, и его никто не трогал, благо рабы и награбленное из соседних земель текло рекой в Столицу. Но Гасп, желающий реальной власти, возможности влиять на жизнь людей, решил, что дары никуда не годятся. Не достаточно забитой козы или коровы? Нести ребёнка. Не хватает ребёнка? Давай десять. Церемониальные изнасилования и убийства стали нормой. Люди боялись его, но продолжали обожествлять.