И тогда Гасп, поняв, что дело пошло на самотёк и стать равным ему может любой, испугался и смылся, приказав мне и Алу устранять конкурентов. Вот так. За красивой легендой стоит лишь трусость. Так я стал Палачом, а Алу Судьёй, но все её приговоры были обвинительными — эта малолетняя дурочка слишком любила отца, который представал перед ней только под личиной любящего и благородного существа, обвинявшего во всех бедах, постигших этот мир, неверных ему ублюдков, что дорвались до бесконтрольной силы.

Разочаровавшись в друге и своём создателе, я всё же решил исполнять его волю — второго Гаспа мир не смог бы пережить. Надеялся, что всё утрясётся само собой. Но ничего не утрясалось. Мир уже наполовину заселили утопленники, зомби и прочие твари, которых возвращала к жизни негативная энергия. В конце концов, я решил всё это остановить своими силами. Вся моя жизнь — это попытка исправить то, что натворил Гасп, и здесь, и в других мирах. Одна Алу стала Матерью Тьмой, высасывающей негативную энергию из этого мира — первым Сердцем Мира. Вторая, убив себя, помогла довести эту энергетическую сеть до ума и стала вторым Сердцем Мира.

Пытался я изменить и его самого, но вы видите, к чему это привело. — Игрок вздохнул и поднял молот. — А всё потому, что это ничтожество подстраховалось трижды. Первой его страховкой были мы, убивающие претендентов на его трон, и другие Палачи и Судьи. Если же рождение нового бога было решённым делом, то они должны были уничтожить мир. Но так уж вышло, что Палач убил Судью, и судить мир стало некому, а только она могла дать Палачу достаточно силы. И, наконец, он наложил на себя чары. Вся сила произошла от него, и он смог создать для себя защиту, отражающую любую смертельную атаку от равного.

Да, Гасп? Если тебя попытается убить бог, у него ничего не выйдет. А у человека не хватит сил, так ты думал. Но ты не предполагал, что окажешься в таком плачевном состоянии. Поэтому сегодня ты умрёшь.

Палач, Судья, мне нужна ваша помощь. Судья Освети тело Изменённой Алу, а ты, Палач, вырежи из неё Скверну.

Ораю вышла вперёд и сквозь слёзы что-то зашептала. Я почти не разбирал слов, но это не было приговором или чем-то вроде этого. Она шептала слова поддержки мёртвой женщине, уродливо сидящей на лежаке. И в какой-то момент это подействовало. Её белая кожа начала подсвечиваться, заиграла всеми цветами радуги, засверкала, словно бриллиант на солнце. Но в этот же момент по телу Изменённой Алу пошли чёрно-коричневые полосы. Скверна и мёртвая гниющая плоть, впившиеся в её тело. Я шагнул вперёд и начал саблей вырезать гнилые куски. Это была тяжёлая и монотонная работа. Плоть Гаспа цеплялась и липла к телу его дочери, извивалась, стараясь уйти из-под удара, но я действовал быстро, и груда останков на полу росла. Она шевелилась, срастаясь в нечто единое и уродливое, абсолютно хаотичное — у плоти не было разума, лишь стремление слиться воедино.