— Говори, Саша.

— Тогда у нас с Павлом ещё один вопрос, родичи. — Александр Александрович сначала покосился в сторону сидящей в уголке Императрицы, а потом буквально впёрся взглядом в Императора. — Коля, что у вас тут в Москве вообще творится? А то я сижу в этом своём Владивостоке, а Павло в Киеве, и только по слухам от родных мы узнаём о какой-то чуть ли не вражде внутри Рода. Просветишь?

— Куда я денусь, Саша… — вздохнул Император. — Тем более, это всё имеет самое прямое отношение к основному вопросу сегодняшней повестки дня. Если ни у кого нет больше никаких дополнений, предлагаю позвать Алексея.

* * *

Ожидать мне пришлось не так и долго, и вот я снова, в сопровождении отца, вхожу в этот зал, очень напоминавший художественный музей. На этот раз любоваться портретами славных предков мне было недосуг, и я, остановившись перед столом, дождался, когда отец займёт свое место рядом с Императором, поклонился и сказал:

— Здравствуйте, родичи!

Все мне слегка кивнули, а за них за всех ответил Глава Рода:

— Здравствуй, Алексей. Ты в курсе, по какому поводу тебя обязали явиться сегодня на Совет Рода?

— Да, Государь. — кивнул я.

— Хорошо. Будешь говорить только тогда, когда тебя о чём-нибудь спросят. Это понятно?

— Да, Государь.

— Алексей, прежде чем мы приступим к основной повестке Совета, — он посмотрел в сторону Александровичей, — Александр Александрович хотел задать тебе ряд вопросов, касающихся твоих способностей.

Вопросов ко мне, как оказалось, у Александра Александровича накопилось немало — от чисто колдунской тематики, до особенностей правила. Причём, остальные Романовы, включая деда, отца и дядьку, слушали мои пояснения с самым живым интересом и не стеснялись задавать уточняющие вопросы. Скрывать я ничего не стал и, как умел, поделился с родичами всеми моими ощущениями. Наконец, вопросы иссякли, и слово опять взял Император:

— Итак, родичи, свой интерес мы удовлетворили. Теперь переходим к обсуждению поведения нашего молодого колдуна. А для того, чтобы картина была понятной для всех, начнём с самого начала. У Алексея есть лучший друг, Александр Владимирович Петров, талантливый художник, и Варька, внучка наша, — он покосился на жену, — умудрилась по малолетству своему в этого художника влюбиться…

Император, не торопясь, но и без ненужных подробностей, начал «докладывать обстановку» Совету, причём, совершенно «не сглаживая острые углы». Я периодически поглядывал на скромно сидящую в противоположном от меня углу Императрицу, которая всё это слушала с равнодушным видом и никаких эмоций не показывала. Единственный раз, когда она позволила себе поморщиться, было во время описания моего «крестового похода» к её любимым Дашковым. Если все остальные Романовы были в курсе произошедшего, то вот Александр Александрович и Павел Александрович с сыновьями сидели с открытыми ртами. Когда Император закончил, в зале на некоторое время повисла пауза — кто разглядывал меня, кто-то тихонько переговаривался с соседом, кто просто смотрел перед собой. Наконец, дед глянул на брата и сказал: