— Что ты делаешь, безумец, — голос Фарио был тихим, отрывистым и почти незаметным на фоне десятков и сотен других голосов, так внезапно возникших в воспалённом сознании Якуса, — Ты убил фаталока. Скоро сюда придут остальные охранники и тебе уже, как раньше, не удастся скрыть своё преступление.

— Мне всё равно. Все эти годы ты твердил мне, что я смогу изменить собственную судьбу. Какой глупец… Как я мог так долго верить в такую чушь?

— Ты сам во всём виноват.

— Молчи, ничтожество. Как ты можешь со мной спорить? Ты был рождён для того, чтобы закручивать гайки на машинах и таскать туда-сюда тележки с мусором. Мне больше не нужны советы от жалкого могильщика. Убирайся вон! Не хочу слушать твой гнусный и поганый голос.

— На этот раз ты прав. Я ухожу. Я давно уже собирался оставить тебя, но я надеялся, что ты ещё сможешь стать прежним. Наивная надежда… Тот кто хоть однажды убивал, лгал или предавал, уже никогда не сможет стать нормальной и здоровой частью общества. Я прожил долгую, порядочную и честную жизнь и как я мог после этого, вообще, стать соучастником лжеца и перевёртыша? Прощай, Якус Сицилау. Я ухожу… ухожу навсегда…

Через несколько мгновений в его электронной памяти начали происходить какие то странные и необратимые изменения. Тысячи гигабайт информации, составляющие личность Фарио, стремительно исчезали из базы данных, а вместо них внутри безумного разума оставалась лишь пустота и безмолвие.

— Подожди, прошу тебя. Куда же ты уходишь?

Вовремя осознав весь ужас этой потери, Якус пытался остановить свою вторую личность, но никто уже больше не мог ответить на эту мольбу. Фарио больше не было с ним. Электронный разум старого фаталока предпочёл смерть взамен долгой жизни бок о бок с лжецом и перевёртышем.

— Что же ты наделал? Кто я сейчас без тебя? Сам по себе, я просто сумасшедшее животное.

Ответом ему была лишь полная тишина. Сколько ни умолял Якус его вернуться, повторяя одни и те же слова и предложения, он больше так и не услышал внутри себя этот знакомый, дружеский голос. Опустошённый физически и морально, он склонился на бетонный пол и, направив бронебойную пушку в сторону дверного проёма. Каждый раз, когда внутрь заходил кто-либо из фаталоков он просто нажимал на курок. Время тянулось мучительно долго. Якус сидел, оперевшись о кирпичную стенку и о чём-то безмятежно разговаривал с самим собой, отвлекаясь иногда только для того, чтобы сделать очередной точный и прицельный выстрел. За пол часа он уложил четверых, а когда на пороге появился пятый, он вдруг отбросил в сторону своё оружие и, внимательно посмотрев на вошедшего, тихо рассмеялся.