Перед глазом вспыхнул диапазон предупредительных рун, теперь они мигали настойчивее, упорно напоминая о том, что его избитое и саднящее тело уже и так знало. Доспехи получили обширнейшие повреждения, корневые системы отказывали одна за другой. Из треснувшего термоядерного ранца с шипением вырывались струи газа. Собрав всю силу, оставшуюся в доспехах, Аррун ударил когтями. Искрящиеся молнии затанцевали между ними, заставив тирана отступить назад.

На таком расстоянии капитан мог разглядеть каждую черту ужасно искаженного и заново воссозданного лица противника. Серая кожа практически отмерла в местах, где ее скрепляли многочисленные пластины из металла и аугментика. Там, где когти Арруна задели лицо, висели полосы плоти, придавая Черному Сердцу сходство с демоном.

Оглушенный и раненый, Аррун тем не менее собрался с силами и отодвинулся назад. Капитан почувствовал, как под весом Черного Сердца треснула голень, но все же отполз и сумел принять сидячее положение. Он посмотрел на врага через поврежденный визор шлема.

Тонкая струйка кислотной слюны стекала изо рта тирана по подбородку. Очевидно, подобное случалось нередко — его зубы и нижняя челюсть, видимо, неоднократно заменялись аугментикой.

Капитан был сломлен, но пока не побежден. В тело хлынул поток лекарств — ингибиторам с болеутоляющими каким-то чудом удалось не сломаться при падении. Перестав ощущать боль, Аррун замахнулся правым когтем. Но, дезориентированный, он не смог верно оценить расстояние и едва оцарапал треснувший, покрытый выбоинами керамит алого цвета. Казалось, он лишь слегка коснулся щеки противника.

— Ты снова разочаровал меня, Дэрис Аррун, — произнес Черное Сердце. — До сих пор я считал, что ты хоть и не ровня мне, но все же достойный противник. Твой Труп-Бог наверняка будет гордиться, узнав, что слуга подвел его.

— Мне не нужны пустые слова твоей гнусной ереси, предатель. — Аррун приготовился нанести следующий удар, но у него стремительно истощались запасы энергии. Многочисленные раны мешали подняться, и он повалился на скалу, бессильно раскинув руки.

Тиран бесстрастно посмотрел на него. Его лицо оставалось совершенно непроницаемым. В нем не было ни ненависти, ни отвращения, ни жалости… ничего. Не было даже триумфа. В нем отсутствовало что-либо, что можно было бы принять за здравый смысл. Единственный целый глаз безумно вращался в наполовину металлическом черепе, силовой коготь жадно сжимался, из сопла в ладони стекало жидкое пламя. Прижав навершием топора руку Серебряного Черепа, Тиран кровожадно оскалился.