Немй покачал головой:

— Поистине, ты удивительное создание. Я рад, что встретился с тобой.

— Я тоже. Ты самый лучший друг, который у меня был. — Повинуясь внезапному порыву, Комета перегнулась через подлокотник своего кресла и поцеловала Немого.

Тот заледенел и не ответил на эту горячую благодарность.

— Не стоило этого делать, — пробормотал он. — Ты — сверхчеловек, а я — всего лишь подделка под человека, модификация с генами обезьяны.

— Ты самый лучший человек! — воскликнула Комета. — И ты знаешь, я тебя…

Она осеклась. Намой направил на нее разрядник энергетического ружья.

Срывающимся от сдерживаемых слез голосом Немой произнес:

— Человеческая душа легче и невесомее, чем тело. Возможно, ты еще сможешь улететь прочь и воплотиться в новом теле. Я хочу, чтобы ты жила дальше. Прощай!…

Комету ослепила яркая вспышка. Она закричала…

…И тотчас же услышала громкий окрик:

— Заткнись, истеричка!

Девушка огляделась. Она по-прежнему сидела в кресле пилота, перед ней находился пульт управления «Иглой». Но кресло было удобным, словно вылепленным точно по ее фигуре, а в кабине собрались люди в черной форме СС. Один из них грубо прикрикнул на нее.

Комета пошевелила рукой, и пилот, занимавший центральное кресло, тотчас же закричал:

— Что ты делаешь, Еравла? Немедленно прекрати, или я отключу тебя от управления!

Комета замерла, только сейчас поняв, что ее руки заканчиваются не ладонями, а пучками кабелей и проводов. Ее обрюзглое бесформенное тело расплылось в кресле. В голове мелькали символы и нескончаемым потоком бежали колонки цифр. Комета уже видела нечто подобное, когда пыталась подключиться к управлению «Иглой»… Девушка едва не вскрикнула — она воплотилась в теле пилота звездолета-преследователя!

Недалеко же она убежала от Кур-Башура… Или же это ее воплощение также было продиктовано какой-то высшей необходимостью? Нет, вряд ли. Скорее всего, Карибло и Немой были правы — Кур-Башур не выпускал никого и ничего, что попадало в поле его притяжения. Но это стоило проверить еще раз…

Комета забилась в кресле, имитируя истерический припадок, и заверещала тонким противным голосом Еравлы:

— Нет! Не хочу! Выпустите меня! Убейте меня! А-а-а-а!…

— Убейте ее! — спокойно приказал эсэсовец.