— Ты просто имхава! Что ты можешь знать? — отрезал Кортона.
— Фес, да уж поболе тебя, храмовый, — бросил Цвейл.
— Вы общались не с теми людьми, раз набрались таких грязных словечек, — поддел Корбек Цвейла.
— Такова история моей печальной жизни, полковник, — вздохнул аятани.
Гаунт вошел в усыпальницу, и все повернулись к нему.
— Времени мало, так что буду краток. Это не было чудом.
— Но мы все это чувствовали! Во всей Усыпальнице! Благословенная сила, распевавшая в наших умах! — воскликнул Кортона.
— Это был психический тест. Активация древнего устройства, которое, я уверен, погребено под склепом.
— Что? — спросил один из аятани.
— Адептус Механикус построили этот храм для святой. Я уверен, что они вырезали весь камень под нами при помощи мощи пси-технологии для целей, о которых мы можем только догадываться. Неужели только я один понял это из психической волны? Все казалось вполне понятным.
— Технология для чего? — фыркнул Кортона.
— Для защиты беати. В случае истинной катастрофы, такой, как пришествие Хаоса. Чтобы исполнить ее последнее пророчество.
— Это нелепо! Тогда почему мы ничего об этом не знали? — спросил другой жрец Усыпальницы. — Мы ее избранные, ее сыновья.
— Шесть тысяч лет — долгий срок, — сказал Корбек. — Достаточно, чтобы забыть. И чтобы превратить факты в миф.
— Но почему сейчас? Почему все проявилось только сейчас? — спросил Кортона.
— Потому что пришли мы. Ее инфарди. Собранные вместе в ее гробнице, мы запустили механизм.
— Как?
— Тем, что наши сознания ответили на зов. Тем, что мы пришли. Тем, что через нас механизм узнал, что пришло время пробудиться.
— Это чушь! Святотатство! — вскричал аятани-айт. — Это значит, что вы, солдаты, святее священного братства? Почему оно проснулось для вас, но никогда не просыпалось для нас?
— Потому что вы не просвещенные. Не так, как надобно, — ответил Цвейл, и жрецы даже задохнулись от гнева. — Вы живете здесь, остаетесь чистыми, перечитываете тексты. Но делаете это согласно унаследованному долгу, а не вере. Эти же люди действительно верующие.