Лейтенант Ирвин Гришэм видел, как упал его сержант, на котором скрестились трассы пулемётов. Он дёрнулся в одну сторону, потом в другую, но был убит раньше, чем успел куда-то отбежать. Почему-то он считал, что первыми скосят офицеров, и успел пожалеть только о том, что не успел отдать подходящий приказ.

Хилл, Кертис и Мартин выполнили своё обещание. Как только началась стрельба, они схватили старшего лейтенанта Дороти Хопкинс и подсадили её на стену. Потом взялись за другую медсестру, но пулемётчики заметили попытку побега. Два расчёта прекратили поливать лужайку длинными очередями и сосредточили огонь на навесе и фигурках возле него. Все трое мужчин стояли вертикально и почти неподвижно, и умерли сразу. Медсестра, которую они подсаживали, прожила немногим дольше их - пули пробили ей грудь. Хопкинс почти перебралась за стену, но была ранена в бёдра и лодыжки. Она сорвалась и упала рядом с теми, кто пытался спасти её, а сейчас смотрели остекленевшими глазами в небо.

Подполковник Уильям Лонг давно смирился с собственной смертью. Он служил в армии достаточно долго и знал, что киношные образы исключительно ошибочны. Люди не отлетают под ударами пуль и не делают театральных жестов. Они просто теряют силу и падают. Он просто почувствовал, будто какие-то его части перестали существовать, словно между коленями и землей ничего не было. Только ощущение удара, когда щека коснулась земли, и всё закончилось.

Майор Джордж Барндоллар упал рядом с ним почти одновременно. Его первым порывом было разорвать дистанцию, но на это не было времени - да и не могло быть. Он едва успел развернуться, как несколько пуль поразили его в голову. Он умер раньше, чем ударился оземь.

Капрал Ларсон надеялся, что немецкие стрелки не сумеют правильно списать расход патронов и попадут под трибунал. Как ротный писарь, он считал это достаточным отмщением, так как слышал, что немецкая армия очень строго относится к таким вещам. И уже падая навзничь, он полностью в этом уверился.

Рядовой Колин Грин не догадывался о мыслях Ларсона. Но был совершенно убеждён, что фашисты заплатят за сегодняшнее. Что американские вооруженные силы отметят этот день и никогда не перестанут искать виновных. Он вспомнил день, когда ему оперировали вросший ноготь на пальце ноги. Во флотском госпитале в Старой Майне одна из медсестёр была из апачей, и ему в память запала её жизнерадостная волчья улыбку. Прежде, чем его поглотила тьма, перед внутренним взглядом сверкнула эта улыбка.

Ефрейтор Соломон Яблонский никогда не строил иллюзий по поводу своих шансов уцелеть в плену. Вопрос был не в том, убьют ли его, а в том, когда и как. Армия предложила ему обманные жетоны, по которым он числился бы как Сэмюэль Йейтс, член епископальной церкви, но он отказался от них и носил собственные, со своим именем и звездой Давида. Над лагерем раздался его ответ на пулемётный огонь: