— Я существую, — задвигал он челюстями.

От его лба отклеилась бумажка, съехала по носу, перевернулась, и упала на скатерть, частично прикрыв собою жирное пятно.

Маналов взял бумажку и прочитал на ней написанное его почерком:

«Всё зависит от конкретики. Конкретика определяет неопределенные вещи».

Философ задумался над записанным. На его лице отчетливо читалась работа мысли — на лбу нарисовалась вертикальная складка, глаза застыли, обращенные как бы в бездну бесконечности, губы сжались и немного побелели. Одна только борода никак не отреагировала. Впрочем, борода как таковая сама по себе является атрибутом мыслителей.

В комнату вошла жена с подносом подмышкой.

— Проснулся?.. — Она поставила поднос на стол, и стала составлять на него грязную посуду. — Ну, как спалось?..

— Снилась какая-то жопа в шпагате, — Маналов зевнул. — Мне кажется, что это был сон разума.

— Твоего что ли? — жена постучала по его голове пустой чашкой. — Эх, ты! Так напиться в собственный день рождения! А еще серьезный человек!

— Смею спросить, — Маналов показал на бутылку, — а не ты ли подарила мне вчера эту бутылку Абсолюта?

— Я тебе ее, как философу, дарила, думала, у тебя хватит ума не пить все сразу.

— К чему бы это? — Маналов сдвинул брови.

— Что к чему? К чему ты все сразу выпил?

— Нет, жопа в шпагате.

Жена вздохнула, взяла поднос и резко повернулась. С подноса скатилась рюмка, грохнулась об пол и разлетелась на осколки.

Резкий звук пронзил голову Маналова. Он скривился.

— Ах, вот к чему! — сказал философ печально. — Такой рюмки у меня уже никогда не будет. Что ж, в бытовой мифологии считается, что это на счастье, которого, как известно от Пушкина, нет. Что уж говорить о воле, если нет и покоя?

— Маналов, я не хотела!

— Не кори себя, жена, всякие вещи случаются с теми, кого они окружают…

— Я купила ее в гипермаркете. Там еще есть. И ты прав — это сон разума тебе был! Это твой разум тебя предупреждает, чтобы ты не пил, как алкоголик, а то скоро так и будет тебе, как приснилось.