К хриплой трескотне болтерного огня добавилось «крак-крак, крак-крак» лазпистолетов Септима, что занятным образом походило на партию ударных.

Почти что… Почти…

Вокабулятор Делтриана издал блеяние на машинном коде — звук, который показался бы металлически резким и плоским любому, кто не был обучен пониманию этого уникального языка. Для него это был первый за много лет звук, столь близкий к выражению радости.

Шестнадцать отдельных плат памяти выскользнули из ячеек данных главного когитатора. Каждая была размером и формой примерно как человеческая ладонь. Каждая хранила в себе столетие записанных сведений, восходящих к годам создания этого корабля.

И каждая была бесценным артефактом, дающим непревзойденные возможности.

— Все сделано, — сказал техноадепт и начал собирать платы, явно не осознавая, что никто не обращает на него никакого внимания.

Он повернулся к сражающимся как раз вовремя, чтобы увидеть, как чужеродная тварь, чье тело представляло собой массу рваных ран, с неровными, сочащимися жидкостью кратерами на месте яйцевидных глаз, вонзила одну из немногих оставшихся конечностей в колено Вариэля. Серп из почерневшей кости с растрескавшимся и кровоточащим лезвием подрубил его смертоносной дугой.

Керамитовая броня разлетелась вдребезги. Астартес повалился с отсеченной ногой, продолжая стрелять в чудовище, приближающееся к нему, чтобы убить.

Однако смертельный удар нанес Талос. Его доспехи уже превратились в месиво изрубленных когтями металлических пластин. Пытаясь подобраться достаточно близко, чтобы использовать силовой меч, пророк получил удар очередной молотящей вокруг конечности, которая попала ему сбоку в голову. Молния задрожала на оживающем золотом клинке, когда полуотсеченная лапа-лезвие патриарха генокрадов с лязгом столкнулась со шлемом Повелителя Ночи. Белые осколки забрала градом посыпались на металлическую палубу.

Теперь Талос был достаточно близко. С лицом, наполовину обнаженным и кровоточащим от последнего удара твари, он вогнал свой священный меч в ее хребет, двумя руками погрузил его в тело сквозь экзоскелетную броню и отвердевшие подкожные мускулы и, наконец, достал до уязвимой плоти и податливых костей.

Он повернул, дернул, выругался и потянул меч, двигая им, будто пилой, налево и направо, и из расширяющейся раны начала изливаться зловонная кровь.

Чужой снова завизжал, кислотная кровь брызнула из-за разбитых зубов, осыпая доспех Вариэля ливнем шипящих капель. Талос еще раз повернул и рванул на себя золотой клинок, и голова зверя отвалилась от туловища.