— Маус, да?

— Да.

— Хорошо, Арч. Стой. И помни, что тебе вчера помогли. И за тобой останется долг помочь следующему, кто придет после. Маус свой выплатил. А теперь докажи, что нет никакой разницы после пяти.

Он вернулся к Рино, который обливался потом, дрожал, но держал руки. Остальные новенькие выглядели еще хуже. А я закрыл глаза, представляя себя деревом. Голос в голове пытался что-то нашептывать, но это уже было не важно. Я уже слышал все эти аргументы. А нового ничего не добавилось. В какой-то момент я даже сосредоточился на боли. Она была. Причем довольно сильная, но статичная. Она не росла и не усиливалась. Она просто есть и это надо принять. И я прислушивался к своему телу. Отмечал, какие мышцы болят, какие ноют и как на это откликается организм в целом. Я перестал пытаться как-то шевелить руками или сгибаться. Если замереть, то мышцы начинают неметь и боль становится несущественной. Да, когда я опущу руки, ощущения усилятся десятикратно. Не факт, что я смогу устоять на ногах. Но это будет потом. Когда я их опущу. А могу ведь и не опускать. Точно могу?

В какой-то момент меня отвлекли посторонние звуки. Я повернул голову, выплывая из своих мыслей о дереве и боли. Один из новичков лежал на татами. Второй еле держался. Кимоно Рино можно было выжимать, но он стоял. Крутился, кривился, сгибался, но держался. Интересно, у него такие же мысли в голове крутятся? Наверняка он думает, что я так просто стою, потому что у меня руки легче, чем у него. Я бы так и подумал. Хотелось поддержать парня, но нельзя. Независимо от результата, он должен попытаться сам. Хотя бы в первый раз. Он сам должен понять, где располагается незримая черта, которую он нарисует у себя в голове.

Но вот и второй новенький валяется на полу. Гаро садится рядом и что-то вещает ему с каменным лицом, как делал минуту назад с первым упавшим. Потом он подходит к бедняге Рино, что-то ему говорит. Наш танк устало валится на татами и пытается отдышаться. С трудом, но он справился. По моим субъективным ощущениям прошло десять минут. Да, он мог бы и дольше простоять, хоть это и давалось ему куда тяжелее, чем мне сейчас. Ко мне Гаро не подошел. Поэтому я просто продолжил стоять. Боль уже давно утихла. Но это потому, что я перестал чувствовать руки вообще. Не уверен, смогу ли я теперь опустить их без посторонней помощи.

— Справился? — спросил я, когда здоровяк приковылял ближе.

— Да. Десять минут. Но как ты вообще можешь так стоять? Я понимаю, у тебя руки полегче будет, но, ты уж извини, у тебя и мышц меньше. Почему ты от боли не корчишься?