Капитан ухмыльнулся, похлопал по плечу.

Только тогда вернулся на своё место.

— По команде командира корабля открываю шлюзы, — пробормотал бортинженер.

Павел Игнатьевич подхватил:

— Говорит капитан борта 14–280-Немезида Коротков Павел. С целью ликвидации пожара на пути эвакуации экипажа открываем шлюзы в секторах три, четыре, пять и шесть. Экипажу надеть индивидуальные средства защиты, — оба почти одновременно нацепили на лица прозрачные маски. — Готовность номер пять, четыре, три, два, один. Пуск.

Вспыхнули экраны оповещения о разгерметизации и тут же погасли. В одно мгновение космос высосал кислород из легких Немезиды. Смертельный поцелуй, холодный, как сама преисподняя.

Сергеич сверился с датчиками прежде, чем задраить шлюзы:

— Пожар ликвидирован. Только мы теперь как котята — слепы и беспомощны.

— Зато живы.

— Живы. Пока реактор не рванул. Давай выбираться.

* * *

Покореженный корпус Немезиды плыл вдалеке, постепенно превращаясь в неясную груду металла в обзорных экранах.

Два человека и одноместная шлюпка с единственным комплектом спасательного оборудования — все дальше от используемых навигационных маршрутов. Капитан сидел за пультом управления, Сергеич — на полу.

Бортинженер протянул Павлу протеиновый батончик — один из немногих, припасенных в бардачке аппарата. Молча вскрыли упаковку, вцепились зубами в приторно-сладкую массу. Фикус печально покачивал глянцевыми листьями.

Игнатьич развернул на планшете карту сектора. Отметил красным точку:

— Мы должны были выйти тут. Мерцающая транзакция выбросила нас здесь, — поставил крестик чуть в стороне.

Сергеич покосился на корявый рисунок:

— В этом секторе даже патрулирование раз в полгода. Глушь.

Отвернулся.

Капитан прищурился: