Пискнул пропускной терминал. Двери разъехались в стороны.

— Прошу простить за вторжение, господа и дамы. — Профессор Режнак вкатился в зал, окинул его цепким взглядом и с любопытством уставился на экзит-монитор. Директор Нил Стейнберг — огромный, чернобородый, с раскрасневшимся лицом — вошел следом.

Счетчик в углу экрана показывал продолжительность сеанса: двадцать пять часов ровно.

Профессор Анджей Режнак, легенда прикладной нейроинженерии и нейровизуализации, слыл личностью до крайности эксцентричной. Алекс пришел в «Дримс» с режиссерского факультета киноакадемии, но научными новостями, в меру сил, старался интересоваться: имя профессора постоянно было на слуху. На видеолекциях Режнак, неподвижно сидящий в инвалидной коляске, вызывал невольную ассоциацию с мумией в музейной витрине — настолько он казался дряхлым и хрупким. Однако сейчас, на расстоянии вытянутой руки, в нем чувствовалась какая-то чудная, молодцеватая живость. Было что-то ястребиное во всем его облике — в острых чертах лица и цепком взгляде, в быстрой, но разборчивой речи, в резких движениях ссохшихся от старости рук, когда он с удивительной ловкостью управлялся с моторной коляской. Рядом миниатюрный Режнак и огромный директор смотрелись странно. Как сдувшийся воздушный шарик и подъемный сферостат — и, что самое чудное, сдувшимся шариком в данном случае казался Стейнберг. Когда-то, давным-давно, он служил в полиции, но на поверку был человеком добродушным и тактичным — для директора. Странные типы вроде Режнака ставили его в тупик.

— Вижу, работа идет. — Режнак подкатился ближе к монитору. — Надеюсь, не помешал?

— Нет-нет, что вы. Тут у нас… время — идет, а работа на месте топчется. Сложный случай, — вздохнул Стейнберг с неподдельным сожалением. Не иначе, как надеялся, что за два часа с его последнего визита все благополучно разрешилось.

— Будет ли уместно с моей стороны узнать подробности у ваших сотрудников?

— Разумеется. Старший оператор Марк Ферман!

Марк вскочил.

— Доложи нашему гостю об…

— Только вы присядьте сначала, доктор Марк, присядьте, — перебил Режнак. — В ногах правды нет. Я вот сижу днями напролет — и ничего… — Он похлопал ладонью по подлокотнику инвалидного кресла.

Марк растерянно моргнул. Помялся секунду и, покраснев, как рак, сел. Стейнберг снова шумно — так, что слышно было, пожалуй, даже в аппаратной — вздохнул: эксцентричный старик своими шуточками уже вымотал из него всю душу.

— Так-то лучше. — Режнак кивнул, пряча в седых усах улыбку. Смущение окружающих его немало позабавило. — Рассказывайте, доктор Марк: я весь внимание.