– И никакие они не вояки, – бросил Джек. – Если тут, когда, настоящие бойцы и были, так померли давно. А эти – уроды, похуже Диких. Забились в теплый угол, забор с колючкой, вышки торчат… Хрен кто тронет. Меняют боезапас на барахло да жрачку, и по фигу, кого потом из тех стволов валить будут.

– И ты решила тут остаться? – Кирилл посмотрел на Олесю. – Не передумаешь?

Молчунья качнула головой. Поудобнее переместила раненную ногу.

– С чего мне передумывать? Я этим клоунам на фиг не сдалась, баб своих полно. Им лекарство нужно. А вас – только тормозить буду.

– А если… – Кирилл запнулся. – Если с вакциной ничего не выйдет?

– А я не всю жизнь хромать собираюсь, – непонятно глядя на него, объяснила Олеся.

– Все, бункерный, – оборвал Рэд. – Отбой.

Кирилл собирался возразить, что сбежать из гарнизона, набитого вооруженными до зубов солдатами – не такая уж простая вещь. Но понял вдруг, что Олеся права.

Если бы не ее ранение, адапты без труда разоружили бы охранников. А уж, с автоматами в руках, надолго бы здесь не задержались.

Если бы не ранение…

Глава 21 Гарнизон – Ишим – Омск (551 км)

Глава 21

Гарнизон – Ишим – Омск (551 км)

Сразу после подъема Кирилл решил поменять Олесе повязку. Джек с загадочным видом перепаковывал рюкзаки – почему-то и свой, и командирский. Рэд пытался соорудить завтрак. Накануне постояльцев накормили – неохотно и невкусно – а о сегодняшнем питании скромно умолчали.

В момент, когда Рэд сокрушался о жадности «гарнизонщиков», дверь в комнату без стука распахнулась. В проеме появился столик на колесах. Столик толкала женщина с недовольным лицом.

– Жрачка вам! Владя сказал покормить. – Судя по выражению лица, распоряжение она категорически не одобряла.

Джек, однако, был не из тех, кого можно смутить недоброжелательным видом.

– От спасибо, красавица! – Он вскочил на ноги и широко улыбнулся вошедшей. – Дай тебе бог здоровья!

«Красавица» угрюмо покосилась на его сияющее лицо. Олесю, вынужденно сидящую без брюк – над раненой ногой склонился Кирилл – смерила еще более осуждающим взглядом. И только после этого возмутилась:

– Какая я тебе красавица? Я тебе в матери гожусь, нахал! Сын такой же, Васька.