Риквил огляделся снова, на этот раз не в поисках мелькнувшей туши одного из преследователей, а оценивая место, куда они попали. Всё оказалось так, как он и рассчитывал: мёртвое поместье, которое примыкало к такому же малому, но целому. Оно должно было позволить оторваться от зверей, сократить путь к неизменяемому перекрёстку, спасти их, давая время на рывок сквозь миражи. И он по-прежнему не ощущал опасности от его границ. Снова отправил вперёд вихрь стали, внимательно вглядываясь в пространство и холодея, ощущая, как выветриваются из него остатки хмеля.

Его, использовавшего любимую технику тысячи раз, не обманул теперь танец рассечённых листьев, открывавший проход для бегства. Это мираж, мираж, которого здесь быть не могло, мираж, прикрывающий действительность, выдающий себя фиолетовым отблеском, когда его границу рассекают призрачные Мечи Ветра. Вокруг на самом деле ловушка хозяина города и Зверям незачем гнать их дальше.

Всё оказалось зря. Он может и сумел осложнить жизнь щенку, но втянул в это дело не только собратьев-ватажников, но даже жену. Стоило ли оно того? Утром, когда он снова достал вино, припрятанное, чтобы вместе с Таори отметить выход из Миражного и путь к новой жизни, ему казалось это отличной идеей — отлучиться на полдня, нарушить приказ первого брата, увлёкшегося заигрыванием со щенком, достать свитки формаций из поместья, что заложил основу силы семьи Барит, утереть нос сопляку.

Казалось бы, что он ему? Но нет. То что началось как игра, которую он, рука главы совершал не один раз в переговорах с купцами, орденцами, ватажниками, незаметно стало чем-то большим, чем приказ. Стало чем-то личным. Таори думала, что это случилось после того, как щенок унизил его, использовав артефакт сектантов и заставив ползать от страха на глазах всех Волков. Он кивал на её утешения, ухмылялся над солёными шутками собратьев, что советовали забыть.

Но на самом деле знал, что всё началось тогда, когда он увидел Леграда в первый раз в своём лагере. Когда понял, что этот сопляк заставит измениться всю его жизнь. Это Мириот мог утешаться тем, что на землях Второго они всегда сумеют найти свой кусок хлеба. Риквил не хотел обходиться одним этим куском. И остаться без Таори тоже не мог. А первый брат приказал проверить Леграда, слишком уж талантливого, чтобы быть ничейным. И день за днём в этой игре всё меньше оставалось самой игры и всё больше становилось правды.

Таори, той девчонке, что пришла к Мириоту и бросила ему вызов, он поддался. И долгие годы считал, что по-прежнему второй по силе среди Волков. Вот только сопляк сходился в поединках со всеми. И он сам видел, что Таори ему ещё не по зубам. А это значило, что он, Риквил и впрямь давно уперся в потолок своего таланта. Таори росла все эти годы, а он нет. Если быть честным, не потому ли он занялся делами второго лагеря, уговорив первого брата, что давно понял это? Не потому ли ушёл в поместье, что это оставалось его единственным шансом блеснуть не талантом бойца, а талантом ремесленника?