Эрил-Фейн услышал и понял. Он практически ждал этого. Но это не значит, что ему этого хотелось. Если раньше он сомневался, то теперь уверился: он хотел жить. Пускай и не считал, что этого заслуживает, но ему очень хотелось. Эрил-Фейн даже подумал, что сможет наконец освободиться от проклятия Изагол, поскольку, когда он повернулся к своей расплате, его любовь больше ничего не оттеняло, никакие личинки не питались обмякшей плотью. Его обжигало чистой любовью.

Что бы с ним ни произошло, он защитит остальных, как не смог раньше. Азарин, детей. По крайней мере, ему дали еще один шанс.

– Уходите отсюда немедленно, все вы, – сказал он им. – Бегите!

Рядом с ним стояла малютка Спэрроу. Он легонько толкнул ее по дорожке в направлении выхода. Она схватила Руби за руку и потащила за собой, девушки держались за перила, пока пол содрогался под их босыми ногами. Лазло по-прежнему стоял на коленях, Сарай сидела рядом с ним. Эрил-Фейн взял дочь за руку, заставил ее встать и, подняв Лазло, поторопил их:

– Уходите, быстрее!

Эрил-Фейн – прирожденный командир. Его голос не терпел возражений. Ферал приобнял Сухейлу за плечи в защитном жесте, и они медленно направились к двери. Азарин осталась с Эрил-Фейном.

Он обратился к богине на ее языке (как же он ненавидел его привкус у себя на губах!):

– Они ни в чем не виноваты. Пожалуйста, отпусти их.

Азарин не понимала языка, но понимала твердую позу воина. Он не собирался отступать. Почему?

– Пошли! – Она потянула его за руку, но не смогла сдвинуть с места. Его взгляд был прикован к богине.

Нова не могла мыслить здраво. Шепот перешел на рев. СЛИШКОМ ПОЗДНО. СЛИШКОМ ПОЗДНО. Горе, бесформенное и неудержимое, засасывало ее на дно и кидало из стороны в сторону, пока женщина не перестала чувствовать собственные границы. Нова потерялась в темном тумане, но ее глаза горели огнем, изливая ярость, боль и силу. И все это, справедливо или нет, было направлено на убийцу ее сестры.

Азарин увидела ее горящий взгляд и почувствовала напряжение в теле мужа. Перевела с одной на другого. Ее собственные глаза сильно округлились, открывая полное кольцо белков вокруг радужных оболочек, как у человека, который только очнулся от кошмара, лишь чтобы обнаружить, что тот ожил наяву. Азарин предчувствовала это. С тех пор как увидела тень птицы на Эрил-Фейне, она знала и никак не могла этого остановить. Неужели ничего нельзя сделать? Возражать громче, бушевать сильнее, заставить его прислушаться? Женщина встряхнула головой, по-прежнему пытаясь это отрицать. Трясла и трясла, будто не могла перестать, никогда не перестанет защищать его, перечить судьбе или ждать, когда он к ней вернется.