— Леанисса, всё хорошо? — он медленно шагнул ко мне, протягивая руки в успокаивающем жесте. Окровавленные клыки блеснули как два лезвия. Наверное, я должна была испугаться, но вместо этого… Вместо этого мне захотелось самой ощутить, каково это — когда в твоё тело впиваются клыки, мне захотелось дать ему попробовать свою кровь, утопив нас обоих в кровавом безумии. Я облизнула пересохшие губы, пытаясь успокоиться.

— Всё хорошо, — мой голос дрогнул, выдавая нахлынувшие чувства. — Пожалуй, мне нужно прогуляться.

— Конечно.

Из подземелья я практически бежала. Я не могла думать ни о том, что узнал Данавиэль от Хагана, ни о чём другом. Строго говоря, я вообще не могла думать. Желание нахлынуло, как морской прибой на берег. Каким-то образом я очутилась в одной из картинных галерей замка. Уже совсем стемнело, но светильники всё ещё не зажглись, так что в коридоре царил полумрак. Я нервно прохаживалась вдоль рядов взирающих на меня мужчин и женщин в старинных портретах и изо всех сил старалась успокоиться. Вот она — самая тёмная сторона моего возлюбленного, я видела, как он пьёт кровь, как причиняет человеку страшные мучения, и ему несомненно это нравилось. Я чувствовала исходящую от него опасность, тьма сплошным покровом окутала его, так почему я не убежала в ужасе? Почему этот страх заставил только ещё сильнее желать его? Я уставилась на один из портретов, висящий прямо передо мной. Лицо женщины средних лет казалось суровым и жёстким, но при этом достаточно привлекательным. Она слегка надменно взирала на меня с высоты своего положения. Боги, да что я вообще делаю в этом замке? Разве здесь место таким как я?

— Я должна уйти, — прошептала я. — Я не могу быть здесь. Хватит с меня всего этого, я не выдержу.

— Ты свободна. — От стены отделилась тень. Я нервно оглянулась, вглядываясь в сумрак. Да включите же кто-нибудь эти проклятые фонари!

На лице Данавиэля было невозможно прочесть что бы то ни было. Сделав несколько шагов, он оказался прямо передо мной, так близко, что, протянув руку, я легко бы его коснулась. Сердце трепетало в груди, как пойманная птица.

— Иди же, Леанисса. Я не стану удерживать тебя. Понимаю, то, что ты сегодня видела, оттолкнула бы любую.

Ничего не отвечая, я сделала шаг вперёд, оказавшись к нему почти вплотную. Теперь, когда наши тела разделяло лишь несколько сантиметров я чувствовала, как его колотит крупная дрожь. К запаху моря и леса добавился железисто-солёный аромат крови. Рубашка Дани была расстёгнута до середины торса, обнажая светлую кожу, почти светящуюся в полутьме. Медленно, очень медленно я протянула руку, и наконец коснулась этих гладких мышц груди. Кожа оказалась прохладной на ощупь, не ледяной, как у нежити, но гораздо холоднее моей. Однако от прикосновения к ней меня бросило в жар. Князь наклонил голову, смотря на мою руку, которая уютно устроилась у него на груди. Сотрясающая его тело дрожь передалась и мне, и я вся тряслась, как в лихорадке. Во рту пересохло, сердце то стучало как бешеное, то замирало, не в силах справиться с чувствами.