Были у меня и родители. Но… Семью не выбирают. Мать моя была рабыней и наложницей. А братья имели родство только по отцу. Матери были разные. Как вы, наверное, поняли, отец мой и был Ярлом. Но он этим не гордился. Среди старших братьев я был бельмом на глазу.

Но мать у меня была добрая, хоть и зачали меня силой, все же я был ей сыном. Отец купил ее где-то в этих местах, к слову, и всегда держал на привязи. Она кормила меня остатками с его стола и иногда, когда ярла подолгу не было, позволяла спать с собой в обнимку…

Кеннет на секунду показался грустным.

— Почему была — отозвалась Уна?

— Умерла. Отец убил в пьяном бреду. Такое у северян в порядке вещей. Она была не единственно женой и не самой любимой. А нрав имела стойкий. Я убежал… Позже, конечно, попытался отомстить ему, и даже успел выбить глаз, но чудом унес ноги. Возвращаться теперь было некуда.

— Как я погляжу — заметил Арон — тебя не сильно жалели.

— А я о чем. Сказал же, что вырос другим человеком.

Благо, что на то время стояла весна, хоть и северная. И убежав от сородичей я смог худо-бедно выжить. Но за весной и летом неизменно следуют дожди и зимы. Хоть я и обладал огромными знаниями, но все же был ребенком. И не успел подготовиться. К тому же, меня все еще искали, а это не позволяло осесть на одном месте. Приняв единственно верное решение, я решил убраться подальше. Забрался тайком в большой ярик на пристани и там спрятался.

Уна рассказала мне о твоем чудесном воскрешении и нескольких месяцах небытия до этого. Примерно в то время мне было уже десять. И я, как и ты был присмерти. Сказалось долгое пребывание на морозе, под лавкой ярика. Нашли меня не сразу, еще пара часов и было бы поздно.

Вот тогда-то мы с тобой и встретились, Арон. Помнишь, я говорил тебе, что ничто в этом мире не пропадает бесследно?

Да… — Арон вздрогнул. Этого то точно знать никто не мог. Так как разговор этот даже походил за границами действительности. И он, Арон никому об этом не рассказывал.

— Тогда личность Кеннета отошла на второй план. Он лежал в бреду. А мощная сущность Олафа на время высвободилась….

Я тогда чудом не отморозил пальцы. Но меня заботливо выходили. Старый ярл этого рода был мудр, в меру добр, и не проявлял попусту своей жестокости. Он сразу понял кто я есть и что я сделал. На счастье он имел с отцом старые счеты и обратно меня не выдал. И я сполна отплатил ему. Уцелевшие пальцы уже крепко сжимали кузнечный молот. Кстати, именно тогда я выковал свой топор. Метеорит упал в долину как нельзя кстати. Это было своего рода знамением.