— Говори, — ответил я ему, при том, что коридоре со мной находились лишь Байков и Рамиль. Мишка побежал занимать места в столовой.

— В последнее время у меня стали пропадать вещи. Фамильное серебро, фарфоровые чашки, даже один прикроватный коврик.

В груди похолодело. В другой любой ситуации, я бы мог возмутиться. Мол, куда клонит Куракин и все такое. Вот только именно вчера я лицезрел Потапыча, который с важным видом прошел «к себе» со свернутым шерстяным рулончиком.

— Обвинение в воровстве весьма серьезны, — вмешался Байков. — Дело может дойти до Конклава.

— Поэтому я сейчас говорю с тобой. Мой домовой пришел к заключению, что действовал не маг. А домашний дух. И надо же, след привел именно к тебе, Кузнецов.

Отпираться было бессмысленно.

— Если ты хочешь намекнуть, что он действовал по моей просьбе, то это не так. Все вещи мы вернем в ближайшее время, — ответил я аристократу.

— Еще бы, но этого мало, — как-то слишком довольно ухмыльнулся Куракин. — Хозяин в ответе за своего домового, разве не так?

— Не так, — бодро отозвался Рамиль.

— Так, — угрюмо согласился я.

— Тогда мне нужна одна простая вещь. Провести обряд Заятия. Скажем, для малого кристалла.

— Нет, — вмешался Байков. — Это недопустимо.

— Тогда Кузнецов потеряет своего питомца. Домовой, которого провели на территорию незаконно, да еще вор, это может быть серьезно. Думай, времени тебе до завтрашнего дня. Встретимся у берега Смородинки, возле большого камня.

И весьма довольный собой Куракин ушел. А я, прежде чем повернуться к Байкову за объяснениями, потянулся к крестику. Банник вывалился на пол в распахнутом халате и крайне растрепанном состоянии. Ну, или наоборот, не столь важно. Видно, опять пробовал свои наливочки или настоечки.

— Хозяин, какого, собственно, рожна? — поинтересовался он, пытаясь сфокусировать на мне свой мутный взгляд

— Из всех учеников, у кого можно что-то украсть, ты выбрал Куракина! — я сжал кулаки, пытаясь себя сдержать. Потому что больше всего мне хотелось сейчас, чтобы Потапыч провалился сквозь землю. В прямом смысле. Или на него упал невесть откуда взявшийся камень.

— Ты напраслину не наводи, я не вор. Я лишь домовых жизни учу. Освобождаю их от бренности материального мира. Вот зазевался один такой, думает, что ничего с ним не произойдет, так надо ему для профилактики…

Потапыч сделал ритмичный жест рукой, будто насаживал кусок мяса на шампур. Мысленный камень над головой банника стал еще больше. Освободитель чертов!

— К тому же ты знал, что он тут незаконно? Ученикам нельзя домовых привозить.