Я кивнул. И двинулся в сторону приоткрытой двери.

— Да не хочу я! — послышался высокий мужской голос…

Здесь мне придется сделать небольшую паузу, чтобы описать комнату, куда я вошел, и тех, кто в ней находился. Комната была светлой, высокой и довольно просторной. Я назвал бы ее кабинетом: он вмещал несколько рабочих столов, полдюжины стульев и табуретов, три секции шкафов с застекленными створками, за которыми вперемешку лежали папки, книги, скрученные трубками бумаги, подшивки, заполненные чем-то коробки и прочее. Здесь же стояла небольшая грифельная доска. На стенах, оклеенных обоями со светлым зелено-желтым рисунком, вперемешку висели акварельные пейзажи, графики и схемы на пожелтевшей бумаге, исписанные листки и какие-то мелкие вещицы на шнурках и нитках. Пробираясь между всем этим, тянулись стебли плюща с редкими листьями и белыми корнями, уходящими прямо в стену. Горшка, из которого бы рос плющ, я не заметил. Сложно было сказать, нравилось мне здесь или нет: я еще не разобрался. Но, прислушавшись к атмосфере комнаты, я не почувствовал ни враждебности, ни давления. Здесь было чисто, светло, воздуха было много, а Поток был спокоен, как гладь тихого омута. Но говорят же, что в тихом омуте… Да, все правильно: кто-то вроде Хельги.

Теперь о тех, кто находился здесь. Их было шестеро. Справа, за столом у стены, откинувшись назад и запрокинув руки за голову, сидел темноволосый парень моего возраста. На нем была белая сорочка и темные брюки, на спинке стула виднелась школьная куртка. Вид у парня был безмятежный. Я взглянул на него повнимательнее и понял — темный. Молодой темный маг. Прислонившись к краю его стола, стояла красивая женщина лет тридцати или чуть больше. У нее были роскошные вьющиеся волосы цвета спелой ржи, тонкие руки и длинные пальцы — такие красивые, что это было почти уродливо. На ней было много украшений: поблескивающие между локонами крупные серьги с изумрудами, браслеты, перстни. Одета она была необычно: в блузку и брюки, как мужчина. Правда, блузка была с пышными кружевами. Но на спинке одного из стульев я заметил аккуратно сложенный камзол того же цвета, что и ее брюки. У нее была аура светлого мага, но какая-то особенная, будто бы двухслойная. Я таких еще не встречал. Женщина держала в руках большую глиняную кружку и поглядывала сквозь поднимающийся над ней парок на остальных.

Остальные четверо были мужчинами, и троих из них я знал. Двое были магами из Стражи, которых я уже встречал раньше. Нас представили на балу, устроенном во Дворце, когда закончилась история с гибелью Рэдсена. Молодой мужчина, вальяжно расположившийся на стуле, был темным магом. Его звали Кальт, он был рослым, плечистым, с длинными светлыми волосами и серо-зелеными глазами. Нос у него был длинноват, но это не портило его аристократического лица. Одет он был дорого и нарочито небрежно и словно делал одолжение всем присутствующим, позволяя наслаждаться своим обществом. Другим был светлый маг Гинлав, тоже светловолосый, а точнее, почти седой и стриженый коротко, по-военному. Ему было за сорок. Строгий и подтянутый, он стоял, сложив руки на груди. Глаза у него были светло-карими, а скулы и челюсть тяжелыми, низкими. Когда я в первый раз увидел их — еще на крыше Дворца — я не запомнил ни одного, ни другого. В памяти осталось лишь ощущение, что две могучие силы прошли мимо меня, полоснув по пространству. Когда же нас представили на балу, я никак не мог соотнести этих двух магов с теми, что я видел на крыше. Оба они, хотя и каждый по-своему, совершенно терялись в праздничной круговерти. И только потом я понял, что как маги они специально стараются не привлекать к себе внимания и тщательно скрывают свою силу.