И всё же Лике показалось, что дренейка выглядит несколько бледной, насколько можно было говорить о бледности, учитывая естественную синеву её кожи.

— Слушай. — Элисия посерьёзнела. — Я не успела предупредить тебя накануне, да и не до того было — действие зелья трансмутации ограничено. Я дала гному довольно большую дозу, к тому же он сам по себе мелковат, но…

— Насколько должно хватить? — Лика встревоженно глядела на дренейку.

— Обычно, хватает на сутки, иногда чуть меньше… Думаю, до наступления ночи ему точно хватит, но к утру он будет уже в своем прежнем облике.

— Ясно. — Лика вздохнула. — Надеюсь, к тому времени он будет в состоянии… Она запнулась, поймав себя на том, что понятия не имеет, что Штепсель собирается делать дальше и, самое главное, как себя вести ей. Ясно было одно — укрывать в бараках главного бунтовщика Буреграда после захода солнца станет решительно невозможно.

Элисия понимающе смотрела на неё. — Если понадобится помощь, — сказала она негромко. — Ты знаешь, где меня искать.

Лика кивнула. Дренейка подмигнула ей и, тряхнув чёлкой, направилась в сторону перекрестка дорог, по направлению к Торговому Кварталу. На половине пути она развернулась.

— Чуть не забыла! Я сказала всем, что мы нашли его в этой вашей телеге без сознания. По-видимому, бедняга залез в неё, надеясь получить помощь, пока вас не было и там отключился. Что, в общем-то, наверное, недалеко от истины?

Не дожидаясь ответа, Элисия усмехнулась и двинулась дальше.

Проводив её взглядом, Лика направилась к зданиям Бараков, видневшихся в конце улочки.

Во дворе она встретила таурена, подметавшего листья. Он приветливо кивнул Лике и промычал что-то, очевидно, приветственное. Или опять разыгрывал её. Из-под тента Атуина доносились звуки храпа, так, что Лика уже могла безошибочно определить, где находится Чао.

Братья также отыскались неподалёку — сидя под раскидистым деревом они были настолько увлечены игрой, что, казалось, не замечают вообще ничего вокруг.

Лика улыбнулась. Этот двор, залитый осенним солнцем, стал ей уже почти таким же родным, как её собственный, в котором она выросла, и где сейчас, наверное, отец возится за верстаком, а мать опять ворчит на него, и развешивает белье во дворе, или хлопочет по хозяйству.

Взбежав по ступеням, она потянула ручку двери и нырнула в холл.

Тяжелая дверь хлопнула, и Мирта выглянула из кухни на звук.

— Уже! — усмехнулась она при виде гномки. — Что-то быстро ты сегодня отучилась! Что сказал отец Оккам?

— Эмм… — Лика замешкалась. — Он… он был слишком занят и сказал, что поговорит со мной позже, — выпалила она первое, что пришло ей в голову. Собственно, это было почти правдой. Мирта лишь покачала головой.