В ногу словно вонзили огромную иглу. Кенджи опустил взгляд – и не поверил своим глазам. На скорую руку сделанная повязка спала, так что он воочию мог видеть, как рана затягивается сама собой, точно по волшебству. Вот только он не знал про магию настолько могущественную, что способна за столь короткое время заживлять подобные увечья. Миг – и на месте зияющего ранения остался лишь розоватый шрам, напоминающий свернувшуюся клубком змею. На месте ребер тоже что-то хрустнуло, и уже через миг Кенджи мог вдохнуть полной грудью.

     Медленно, словно дитя, готовящееся сделать свой первый в жизни самостоятельный шаг, Кенджи поднялся на ноги и сжал кулаки. А вот теперь он чувствовал себя прекрасно. Нет, даже не так – восхитительно! Словно мышцы его налились силой, а сердце с каждым толчком прогоняло по всему телу необычайную мощь. Позади него послышался протяжный вздох. Кенджи повернул голову – и взгляд к взгляду столкнулся со Жнецом.

     Второй рог у его маски тоже был обломан, во лбу красовалась дыра, обнажавшая пепельно-серую плоть. Из раны на животе все сочилась какая-то мерзкая черная жижа, плащ был порван, а из ноги торчала длинная щепа. Страж неплохо его потрепал и теперь самое время закончить начатое. Кенджи поднял меч – судя по внешнему виду двуручный, да вот только он с легкостью держал его в одной руке – и широко улыбнулся. И ему показалось, что где-то в глубине ярко-голубых холодных глазах промелькнул страх. Пускай лишь на миг, но все же.

     – Теперь мы остались одни. Только я. И ты.

     Произнеся это, Кенджи бросился в атаку, и Жнецу ничего не оставалось, кроме как принять бой. Кенджи орудовал клинком с какой-то невообразимой для самого себя скоростью, причем некоторые удары наносил практически неосознанно, словно бы кто-то незримый вел его руку. В голове у него мелькали лишь лица погибших друзей и сородичей, объятый пламенем храм, последний взгляд брата и мысль о том, что нужно убить этого ублюдка, отнявшего у него всех близких, уничтожить его, разорвать на куски, вырвать сердце голыми руками, убить, убить, убить…

      «Tuuva! Tuuva! Tuuva! Убей! Убей! убейубейубейубей…»

     В очередной раз занося меч над головой, Кенджи вдруг осознал, что вновь слышит этот странный голос, который с каждым мгновением становился все громче и громче. И если поначалу чужак говорил на каком-то странном наречии, которое Кенджи никогда доселе и не слышал, то вскоре он начал различать единственное слово, что тот повторяет, то и дело срываясь на звериный рык или просто бессвязные вопли.