Добравшись до ратуши и поднявшись по каменным ступеням, Амадиу миновал высокие двери и ступил в огромную залу, служившую вестибюлем, где стоял невообразимый гвалт. То здесь, то там, сновали гонцы, писари, казначеи, священнослужители и прочий люд; высокий бледный мужчина в заморских одеждах громко возмущался о небывало высокой пошлине на ввоз ткани, то и дело срываясь на родной язык, пока его пытались успокоить сразу несколько чиновников; рядом же два крепко сбитых горожанина – судя по перемазанной одежде, гончары – пытались договориться с судьей о цене за свободу их собрата по цеху, который, видимо, накануне успел изрядно набедокурить.

Амадиу поймал за рукав молодого парня с чернильными пятнами на пальцах, пробегавшего мимо них и чуть ли не в зубах тащившего целую гору свитков – поначалу тот скорчил недовольную физиономию, но уже через миг, увидав, что перед ним стоят не какие-то торговцы или цеховые, любезно разъяснил путь к залу, где заседал магистрат, заодно сообщив, что собрание как раз в самом разгаре.

Великому магистру вместе с братьями пришлось изрядно поплутать по запутанным коридорам и галереям – каждый, кто встречался им на пути, конечно, пытался облегчить их заботу, но делал это будто нарочно сумбурно и топорно, то и дело противореча предыдущему советчику – однако спустя время они, наконец, вышли к дубовым дверям, которые охраняли несколько вооруженных слуг, кои – хоть и не без сомнения – все ж пропустили незваных гостей.

Пройдя вовнутрь, Амадиу с собратьями очутился в магистратном зале: со сводчатым потолком и резными колоннами, на которых он покоился; полом, застеленным пышными коврами и стенами, расписанными различными рисунками – от изображения судьи, выносящего приговор висельникам до вооруженных дубинами бюргеров, гонящих пред собой вора, держащего под мышкой украденную курицу.

У дальней стены находился длинный стол, за которым сидело девять мужчин, хоть мест было десять – судя по всему, это были бургомистры, члены городского совета. Трое из них были облачены в длинные одеяния обитые мехом, украшенные серебряными застежками и золотыми пуговицами; головы их закрывали высокие шапки, а на руках блестели браслеты и кольца. Каждый из них утопал в бархатном кресле с высокой спинкой и резными подлокотниками; прочие же бюргеры довольствовались простыми стульями, да и наряды у них были куда скромнее. Позади членов совета караулом выстроилась многочисленная свита из слуг, а прямо напротив стоял еще один Меч – по-видимому, брат Коул – высокий мужчина средних лет с копной каштановых волос, который, скрестив руки на груди, как раз выслушивал одного из советников.