Спустя время, уже покинув рощу и преодолев стену, окружающую замок, через полузаваленный проем, Аль-Хайи стоял в крепостном дворе, когда взгляд его привлекло небольшое каменное здание – сложно сказать чем; было это некое внутреннее чувство, приобретенное за многие годы путешествий и исследований. Так искусный кузнец первым делом обращает внимание не на человека, а на его меч, или опытный гурман может по запаху отличить гастрономическое произведение искусства от дешевой похлебки. Войдя вовнутрь, Аль-Хайи похвалил сам себя за внимательность, увидав в стене небольшой проход. Кто бы ни был здесь до него, он немного облегчил ему путь – пускай и непреднамеренно.

Абдумаш зажег факел, который предусмотрительно взял с собой и, пригнув голову, начал осторожно спускаться по крутым ступеням, тщательно вглядываясь во тьму и прислушиваясь к любому шороху – он потерял множество верных слуг и наемников из-за ловушек, что нередко любили ставить в крепостях и усыпальницах, да и сам много раз едва не лишился головы, так что излишняя предосторожность лишней не будет. Тем более, что незваные гости могут быть еще здесь – и вряд ли встреча с ними обернется дружественной беседой.

Спустившись, Аль-Хайи очутился в узком низком коридоре, где его ожидала развилка из трех проходов, но к счастью, он предвидел и подобные трудности. Достав из кармана мешочек с сухим горохом, Абдумаш прошептал над ним нужные слова и высыпал несколько горошин на пол – через несколько мгновений маленькие шарики затряслись и выстроились в линию, указывая ему верную дорогу. Так он проделывал каждый раз, когда коридор расходился, и, в конце концов, наткнулся на еще одну лестницу. Поднявшись, он перебрался через большую дыру, оказавшуюся очагом, попутно сверху донизу перепачкавшись сажей и пылью, и сквозь кухню вышел в длинный коридор.

Горох у него уже почти закончился, но он и не был более нужен – ноги будто сами собой несли Аль-Хайи, огибая нужные повороты и безошибочно ведя сквозь высокие проемы. И вот, наконец, Абдумаш вышел в огромную полутемную залу, попутно перешагнув через несколько покойников – скорее всего это и были друзья того паренька. Вид их был весьма любопытен даже для его богатого опыта, но едва он увидал то, что стояло посреди зала, как мысли его разлетелись, словно листья от порыва ветра, а грудь сдавило сладостной истомой. Kdh’aar’aS’shaawlO’rgh’amot… Но... Здесь?

Почти не дыша, Аль-Хайи подошел к зеркалу, обошел его по кругу и вгляделся в мастерски выполненную голову забытого бога. На страницах книги он нашел немало его изображений: некоторые были весьма схематичны и абстрактны, многие – попросту бессвязны и невнятны, но пара-тройка портретов, сделанных то ли великими мудрецами, то ли истинными безумцами, выводили образ Древнего весьма умело и детально; точнее, тот облик, что хотя бы отдаленно мог воспринять человеческий разум, эхо от эха его настоящей сущности, слепок от слепка его полной формы.